Реверс
Шрифт:
– Л-лепота! – покинув прокуренный салон, Сутулов запружинил на носках, вскинул вверх руки, с наслаждением потянулся.
Солнышко щедро брызгалось теплом, щебетали наперебой беспечные птахи. Изумрудного колера лужайка испятнана ярко-жёлтыми корзинками одуванчиков. Поверхность воды ёжилась от мелкой бликующей ряби. Свежесть ветерка была эксклюзивно весенней, реанимировала после казёнщины кабинетов.
Гена Каблуков сунул любопытный нос в багажник «форда» и фыркнул:
– Это всё, что ли?
Разочарованно извлёк
– Тебе бы только бухать! – Пшеничный с кислым видом слушал надсадное рычание электрозамка багажника.
Корпус автомобиля усиливал неприятный звук.
– Я в отпуске, имею право! – Каблуков бережно, как запеленатых младенцев, уложил бутылки в тенёк и дал бесплатный совет. – Привод, Вань, надо менять. У меня у шурина такая же хрень была. Сто баксов отлистал за новый.
– В о-отпуске?! А ч…чего н-на ра-а-аботе каждый д-день т-тор…торчишь? Жена д-домой не п-п…пускает? – Сутулов цепкой рукой обвил Генкину шею, повис на нём.
– Материалы сдаю. Отвянь, Борисыч! – Каблуков крутнулся, освобождаясь от ярма. – Ты ОПД по «глухарю» в ящик сунул, и вали на все четыре стороны, а у нас с долгами не отпустят… Да отцепись ты, клещ!
Не работай Гена следователем прокуратуры, в занозистой оперской компании его бы заклевали. Впрочем, в таком случае он в неё бы и не попал.
– Чего говоришь? Энцефалитные клещи появились? – вылезший с водительского места Юра Ковальчук ухватил обрывок фразы. – Давай тогда подальше от кустов встанем.
– П-появились? – усмехнулся снисходительно Сутулов. – Они в а-а-преле в-вы…в-вылазят. Сейча-ас у них с-самая а-а…активность.
Знания о фауне старший убойщик черпал не из телепередачи «В мире животных». Заядлый грибник, ягодник и рыбак, с недавних пор он заделался ещё и охотником.
– А че…чего тебе к-кусты? Они и п-по т-траве п…п-ползают…
Ковальчук опасливо заозирался – на кой ляд, спрашивается, сюда притащились.
– Во-во, п-погля-адывай внима-ательно. К-клещ, он н-не… не сразу к-кусит, с-сначала п-п…по-олзает…
Пшеничный решил сегодня оскоромиться, и потому Юрца посадил за руль. После одной скандальной истории ездить подшофе начальник СБ зарёкся.
Ковальчук недоволен, что его припахали в законный выходной. Он вообще брюзга по жизни. Везде плохо, где он есть.
Работал оперативником в МРО, куксился по поводу маленькой зарплаты, переработок, суточных дежурств, ночных выездов на места происшествий. Долго ныл, всё собирался на гражданку. Наладил со своей язвой чуть ли не каждый месяц больничные брать. Хитрожопость его достала начальство. В отделении всего три штыка. Одного нет, сразу аврал. Преступлений по их линии – криминальных смертей и изнасилований – всегда выше крыши.
Наконец, уволился, рассчитывая под крыло Ваньке Пшеничному прибиться. Затея обломилась. Катаев не пожелал множить популяцию ментов в своём ареале. Тем более, по принципу землячества.
Юра устроился охранником в Торговый центр. Вот где работёнка – не бей лежачего. По скользящему графику, в тепле. Но опять ему не глянулось. Зарплата – мизерная даже по сравнению с милицейской. Обязанности (то ли сторож, то ли вышибала) унижали достоинство недавнего офицера уголовного розыска. Целого старлея! Одно в «торгушнике» было хорошо – табун молодых продавщиц. Юрка падок на баб, и они отвечали ему взаимностью.
Невысокий, худощавый, темноволосый, смазливый, он производил приятное впечатление. Шустрые карие глаза, в разговоре проблёскивала золотая фикса. Давненько проживая в средней полосе, Ковальчук так и не избавился от южного говорка – быстрого, акающего, со сглаженным «гэ». Если не знать о желудочной хвори, морковный глянец на его щеках можно принять за проявление богатырского здоровья. Зимой и летом Юра – одним цветом, не вылезает из джинсы. И сейчас – на нём фирменный «Wrangler» – потёртые синие «трубы», курточка с хи-пово поднятым воротником.
Год понадобился Пшеничному, чтобы отстоять кандидатуру Ковальчука. Как ни странно, увенчал его усилия шутливый довод: «Какой же я начальник, Сергей Альбертович, если у меня ни одного бойца в подчинении?».
Три месяца испытательного срока Юра ходил по одной половице, приказы босса по губам читал.
– Исполнительный парень. И масло в голове есть, – сказал Катаев, подписывая приказ о зачислении на постоянку.
Должность Юркина называлась скромно (таков был тренд современного «Монолита») – сотрудник службы безопасности. Оклад равнялся трём оперским. Трудовой договор предусматривал бонусы за особые достижения.
Сначала Ковальчук радовался, но зимой снова скис. Премии давались за выполнение рискованных поручений, граничащих с криминалом. Испытывать судьбу Ковальчук не хотел. Хотел в приёмной распивать халявные кофеи с референтом Еленой Станиславовной, в декольте ей заглядывать и получать пятнадцать «штук» чистыми. А ещё два законных выходных иметь.
Раз он вступил в пререкания насчёт сверхурочной работы. Пришлось объяснить, что здесь не государственная лавочка, здесь начальство с тобой цацкаться не будет. Предупреждают в «Монолите» единожды, повторный косяк – и ты на улице без выходного пособия.
Воспитательные меры возымели действие. Больше Юрец не вякал. И спортзал стал посещать с чоповцами каждый вторник и четверг.
Сейчас он молча расстилал на капоте газетку, готовя плацдарм для непритязательного угощения.
Гена Каблуков отработанным движением свинтил крышку пластиковому бутылю «Ярпива», разлил по одноразовым стаканчикам. Беззвучно чокнулись за хорошую погоду, Юрец – яркой жестянкой «колы».
– П-пиво п-по сро-оку с-службы не па-аложено? – Сутулов не упустил случая, чтоб подколоть.