Ревизор: возвращение в СССР 12
Шрифт:
Наконец, они получили свой багаж и направились к выходу из аэропорта где, как оказалось, их ждала представительная иномарка с водителем. Красивая машина – но на фоне пальм вокруг особенно приятно выглядящая для глаза.
Тут и случился небольшой инцидент – пока водитель, выхватив чемоданы из рук братьев, грузил их в багажник, мимо Дианы промелькнула небольшая черная собачка, вырвавшаяся из рук у пожилой дамы, не усмотревшей за ней. Ее поводок зацепился за туфли Дианы и едва не опрокинул ее на землю, слегка развернув. Будь собака хоть раза в два больше, Диана и упасть бы могла от такого неожиданного толчка. Но тут владелице собаки повезло –
В машине Диана во все глаза смотрела в окно. Резкая смена климата поразила её. В Сирии они просидели в аэропорту всего час, пересадка была короткой. И вид был на летное поле, так что там увидеть, какова местная природа, не получилось. А теперь Диана была очарована. Стройные кипарисы, пальмы, горы, вечнозеленые кустарники и море… Казалось, все дороги ведут к морю. Необычные по очертаниям дома из белого кирпича, новые звуки, удивительно и так ярко одетые люди на улицах.
Особенно её поразило обилие машин в городе. Со всех сторон раздавались автомобильные гудки. Машин было много, и они были совсем не похожи на те, к которым она успела привыкнуть в Москве. А потом неожиданно на город опустилась ночь. Стемнело моментально. Сумерек не было вообще. Только что, казалось, было светло и вдруг зажглись фонари по всему городу и свет в зданиях. Мечети вечером казались сказочными замками.
Проехав по центральным улицам города, машина остановилась возле огромного четырёхэтажного дома. Первый этаж отличался высотой и яркими витринами, а остальные – причудливыми эркерами без острых углов. Диану поразили значительно скруглённые углы здания, делавшие его очень необычным и похожим по форме на торт с кремом.
Девушка засмотрелась, выходя из машины.
Семье Эль Хажж, как оказалось, принадлежал верхний этаж этого необыкновенного дома.
Галия сидела на кровати в спальне, уютно завернувшись в плед и увлеченно читала одну из новых книг. Рядом, свернувшись клубочком, спал Мурчик, тарахтя, как небольшой трактор. Тузик разлегся на полу возле кровати и тоже дрых. На тумбочке стояла чашка с чаем и тарелка с печеньем. В квартире было очень тихо, слышно было только тиканье часов и их мелодичный перезвон в начале каждого часа. Этот день был просто идеальным.
Паша уехал на работу рано. Света тоже побежала гулять с Лешей еще утром. Галия была дома одна. Она чувствовала покой и умиротворение. После суматохи и напряжения первой сессии она впервые по-настоящему отдыхала, делая не то, что надо, а то, что хочется.
Где-то вроде капала вода. Галия мельком отметила этот звук, удивившись немного. Но книга была интересной, вставать с кровати не хотелось, и она довольно быстро отвлеклась, подумав, что ей показалось. Пока на страницу внезапно не упала капля…
Первый день прошёл. Мы возвращались домой. Старался меньше говорить, опасаясь за голос. Это единственная проблема, которая могла осложнить мне жизнь. А в остальном всё оказалось очень даже неплохо.
Яков Васильевич сам прокладывал нам маршрут, отмечал документы, следил за режимом нашего питания и отдыха. Ну, так вполне можно гастролировать.
Он подвёз меня до дома и обещал завтра к восьми заехать. Дал ему свой номер телефона, показал, в какой квартире живу, чтобы он мог зайти за мной,
– Я посигналю под окнами завтра утром, если что. – протянул мне руку водила.
Мы попрощались, и я пошёл домой. В подъезде для позднего вечера было подозрительно шумно. Побежал по лестнице, на втором этаже под нами суета, дверь нараспашку. Бегом поднялся к себе на этаж. А там!..
Двери к нам в квартиру и соседям открыты. У нас кромешная тьма и вода на полу, аж тапки плавают. Галия в слезах стоит с тряпкой в руках, Иван железной кружкой воду в ведро собирает. Сверху кто-то в двери кулаками молотит. Короче, полный бедлам.
Подошёл к жене, забрал у неё тряпку.
– Успокойся, дорогая. Подумаешь, соседи залили! – обнял я её. – Брось это всё!
– Но паркет!.. – начиная рыдать, всхлипнула жена.
– Чёрт с ним! А то на этом и закончится твоё будущее материнство! – строго сказал я ей.
Иван удивлённо взглянул на нас, ничего не сказал, но придвинул ведро к себе поближе.
– Я сейчас вернусь. – благодарно сказал я ему. – Не давай ей наклоняться.
Побежал наверх, там в квартиру соседей над нами ломились Ирина Леонидовна и Марк Евгеньевич, наш старший по подъезду.
– Там есть кто дома? – спросил я.
– Игорь был. – ответил дед. – Музыка вечером орала.
– Может, с ним случилось что!? – с надрывом предположила соседка.
– Давно стучите?
– Минут двадцать уже.
– Надо милицию вызывать, – сказал я. – Пусть дверь вскрывают, может, правда, поплохело человеку. А воду как перекрыть? Сантехника вызвали? Аварийку какую-нибудь? Давайте сами воду перекроем! В подвале же можно перекрыть? А то до первого этажа все квартиры прольёт.
– Я звонил в ЖЭК минут десять назад. – засуетился Марк Евгеньевич. – Что-то не идёт никто… Может, я в запаре старый адрес продиктовал?
Мы спустились к нам на этаж.
– А что без света, кстати? Проводку коротнуло? – спросил я, заходя к нам.
– Я в щитке всё отрубил, чтоб током никого не долбануло. – ответил Иван.
– Это правильно. – сказал я и подошёл к телефону. Хорошо, что он от электросети не зависит.
Вызвал милицию.
– Позвони-ка в ЖЭК ещё раз! – попросил старший по подъезду. – Вдруг я, дурак старый, адрес неправильно назвал. Всё перестроиться не могу…
Рукой поманил деда к телефону, пусть сам звонит, а сам бегом побежал в подвал. Только бы он не был заперт. Помнится, в советское время не запирались ни чердаки, ни подвалы.
Дежурный свет в подвале был символическим. Огляделся по сторонам в поисках выключателя. Почти вслепую нашарил его и врубил свет, лихорадочно высматривая, где кран, который нужно закрутить.
Не разбираясь в системе водоснабжения многоэтажных зданий, откровенно сказать, растерялся. Там было столько труб!
Пока я пытался по их виду сообразить, где тут отопление, а где водоснабжение, со стороны входа послышались шаги.
Слава богу, сантехник пришёл.
– А ну, не трожь ничего! – рявкнул на меня мужик с трёхдневной щетиной, в засаленной телаге и сапогах.