Ревизор: возвращение в СССР 14
Шрифт:
– Хорошо тут у вас. Просторно. – не удержавшись, похвалил я.
Вскоре подошёл Георгич. Переписали с ним нехитрый гаражный скарб. Из самого ценного нашли сварочный выпрямитель. Георгич сразу насел на хозяйку: продай! А та ни в какую: сначала с сыном посоветуюсь.
Анна Николаевна вручила мне навесной замок с вставленным в него ключом. А я ей двадцатку. Договорились, что до пятнадцатого числа буду заносить деньги за месяц вперёд.
Хозяйка показала мне крышку люка в самом конце гаража, чуть ли не под столом. Под гаражом оказался просторный подпол. Хозяйка пригласила меня спуститься. Хвастаться запасами, что ли, будет? А она мне показала, где картошка хранилась, где огурцы, где компоты. Всерьёз, оказывается, отнеслась к моему предложению приносить ей тяжести из гаража. Ну, что ж, назвался груздем, полезай в кузов.
– Сейчас ничего не надо. – прокомментировала она. – Это на будущее.
Мы выбрались. Лестница крутая, неудобная. Представил себе, как пожилой человек тут с трёхлитровой банкой в руках корячился и искренне посочувствовал.
Ладно. От меня не убудет. Надо старикам помогать.
– Ну, осваивайся, Паша. С новосельем. – проговорила Анна Николаевна. – А я пойду. До свидания.
– До свидания. – попрощался я и повернулся к председателю. – Спасибо вам. Чем обязан?
– Ещё двадцатку давай и квиты. – хитро посмотрел на меня он.
Ну, двадцатка так двадцатка. Прям, как риэлтор в будущем, стоимость месяца аренды попросил. Расплатился с ним, вынес на улицу свою «коробку с карандашами» и попробовал запереть гараж. С первого раза получилось, хороший замок. Можно машину пригонять.
Попрощался с председателем, ещё раз поблагодарил и потащил коробку домой, то и дело меняя руки.
***
Эмма Эдуардовна положила телефонную трубку и откинулась на спинку кресла в полном шоке. Она очень обиделась на Павла Ивлева, когда тот, прогуляв занятие, начал плести что-то про собеседование или подачу документов на работу в Верховный Совет. И вот тебе на – определенно, это все же не была глупая выдумка…
Человек, представившийся Жаном Павловичем, разговаривал так, что не было ни малейшей возможности ошибиться, приняв его за шутника. Тут уже точно не до шуток… Примерно так ректор и проректора разговаривают… Очень занятые люди, которые вечно требуют от тебя что-то, говоря, что это было нужно сделать еще вчера. Без малейшего сомнения, что ты из кожи вон вылезешь, но все быстро сделаешь. Ну и верно, куда ты денешься, когда такие люди приказывают…
Он велел ей срочно написать и отправить ему, в Верховный Совет, характеристику на студента Павла Тарасовича Ивлева. И голос его звучал так, что не было ни малейшего сомнения, что ему самому это очень не нравится.
И вот сейчас замдекана сидела, тупо моргая, и пыталась сообразить, что же это такое происходит. Этого Жана Павловича, очень властного и серьезного, судя по манере общаться, чиновника из Верховного Совета, отвечающего там за кадры, кто-то напряг, чтобы он принял на работу Павла. И он это собирается сделать, хотя и понятно, что ему эта идея очень не нравится. Два вопроса попеременно бились в мозгу Эммы Эдуардовны. Первый – кто может заставить такого человека на такой должности, принять на работу несовершеннолетнего студента в такую организацию??? Что это за такая волосатая лапа, продвигающая деловитого комсомольца с первого курса? И второй – не допустила ли она сама какой-нибудь ошибки, общаясь с Павлом?
Больше всего ее угнетала эта совместная поездка в ГДР. Павел и на таможне видел, сколько она всего туда везла на продажу, и в общежитии столкнулся с человеком, которому она все это продала… А потом они еще и вместе закупали дефицит для ввоза в СССР. Достаточно ему где-то там, в том кругу общения, откуда так легко и непринужденно напрягли Жана Павловича, ляпнуть об этом, и на ее карьере можно будет ставить жирный крест.
Но, увы, что случилось, то случилось… Двигаясь, как лунатик, она взяла чистый лист бумаги и принялась писать характеристику на своего студента. Завтра секретарь ее напечатает, и она лично отвезёт ее в Верховный Совет. На почту рассчитывать опасно, вдруг письмо пропадет. Жана Павловича точно не стоит злить, он и так, судя по голосу, в плохом настроении.
* * *
Подойдя к двери, увидел записку от жены: «Я на первом этаже. Ужин на плите. Как сможешь, спустись, пожалуйста. Галия».
Что там опять случилось? Надеюсь, не надо опять шкаф какой-нибудь передвигать? В прошлый раз хотели с Михаилом Андреевичем по-быстрому книжный шкаф передвинуть, так не смогли его даже чуть-чуть с места сдвинуть. Книги очень тяжёлыми оказались. Пришлось разгрузить шкаф, оказалось, полки на соплях держались, пока шкаф передвинули, пока полки на место по-человечески установили… В итоге, до полуночи проковырялись.
Поставил коробку с карандашной фабрики на рабочий стол на кухне, быстренько перекусил и спустился к художникам. В этот раз у старого с выдвижным ящиком стола беда приключилась. Заклинило и ни туда, ни сюда. А у них там все ложки-вилки и ножи.
– Жалко ломать… – оправдывался он. – Снизу пытался посмотреть, что там, но так неудобно! Не понимаю, как мужики под машинами лежат и ещё что-то там видят?..
– Давайте, перевернём его к верху ногами. – предложил я.
Приборы в столе лязгали на всю квартиру, пока мы переворачивали стол. А он тяжёлый оказался, зараза. Кое-как перевернули, слава богу, кухня не пятиметровая.
Дно ящика из оргалита сместилось относительно стенок, или стенки сместились относительно дна. Короче, поэтому ящик перекосило, и он встал в распор, ни туда, ни сюда. С трудом пропихнули дно обратно и выдвинули ящик. Приборы все высыпались на пол. Радостный Михаил Андреевич сгрёб их и стал забрасывать в раковину, я помогал ему. Перевернули стол, вытащили совсем ящик и стали думать, как его зафиксировать. Решили сзади поперёк рейку примастырить, хоть с трёх сторон дно ограничить.
Рамки для многих своих работ Михаил Андреевич делает сам, нашёл досочку тонкую, укоротил под нужный размер и тонкими гвоздиками зафиксировал. Установили ящик, попробовали выдвинуть-задвинуть несколько раз – всё отлично.
С видом победителей мы вышли к нашим женщинам. Урок у них ещё не закончился, но они больше болтали, чем работали, как мне показалось.
– Леночка, ящик починили. Надо только ложки перемыть, они на полу оказались.
– Миша! – удивлённо посмотрела на него жена.
– Так получилось. – развёл он руками, подошёл к ней и чмокнул в макушку.
Галия тут же предложила помочь перемыть приборы. Они с Еленой Яковлевной ушли и вскоре вернулись с чаем и печеньем.
Между делом разговор вернулся к Юрке Бахтину. Галия с Еленой Яковлевной, оказывается, его обсуждали, пока мы не явились. Заинтересовавшись их разговором, Михаил Андреевич предложил пристроить его на подготовительные курсы к своему приятелю.