Ревизор: возвращение в СССР 14
Шрифт:
Женщины сами разделись, прошли на кухню и остановились в нерешительности.
Пироги принял, значит, хотя бы, выслушает, – сделала вывод Инга Леонтьевна.
– Я всё министерство обороны, наверное, облазила, – начала она. – Не получилось ничего сделать. Выгнали меня и всё. Не пиши ничего, по-человечески, просим тебя.
Дед молча вылил в туалет старую заварку из заварника и вернулся с ним на кухню.
Лина на автомате посторонилась раз, потом второй, пропуская его туда и обратно.
– Сядь за стол, не путайся под ногами, – только и сказал старый, не глядя на неё.
Обе женщины послушно сели. Дед вытащил из видавшего виды рабочего стола разномастные чашки и ждал, пока закипит чайник. Развернул тазик, который принесла Лина. Он оказался полон пирожков. Старый как есть поставил его на стол. И аккуратно развернул пирог на противне, наслаждаясь ароматом домашнего хлеба.
Закипел чайник. Андрей Егорович залил кипяток в заварник и поставил на стол, потом чашки и горячий чайник на подставку. Наблюдая за ним, Инга Леонтьевна постепенно успокоилась. Всё будет хорошо, – уверенно подумала она.
– Зачем, вообще, надо было писать? – наконец заговорил Андрей Егорович, усаживаясь за стол.
– Разозлилась я на Гришку твоего, обидел он её, – кивнула Инга Леонтьевна на дочь.
– Не мог Гришка женщину обидеть. А если на правду обиделась, так сама виновата. Зачем себя так вести?
Лина молчала, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Делайте и говорите, что хотите, – думала она. – Только не пишите ничего.
– Зачем себя так вести?.. А она ничего плохого не делала, – принялась защищать дочь Инга Леонтьевна. – Что плохого, что женщина хочет замуж выйти? Одной, знаешь, как тяжело.
– Вот, и пусть выходит, – заявил дед и взял пирожок. – Хватит уже одной болтаться.
– За кого? – с горечью спросила, наконец, Лина, повернувшись к ним.
– Полно мужчин свободных, – ответил дед.
– На работе, может, кого присмотрела бы. А? – с надеждой в глазах спросила Инга Леонтьевна.
– Вы не понимаете, – устало ответила Лина. – На работе все считают, что у меня есть мужчина.
– Это как так? – удивлённо уставился на неё Андрей Егорович.
– Почему? – поддержала его Инга Леонтьевна.
– А как ещё вы предлагаете молодой женщине от посягательств старших коллег отмахиваться? Говорю всем, что я не свободна. А то много слишком желающих закрутить на работе служебный роман. Нашли, понимаешь, боевую подругу! – с горечью объяснила Лина.
Старики удивлённо переглянулись между собой.
Андрей Егорович решил, что эту дуреху нужно подтолкнуть как следует к нормальной жизни. А то на работе она одно сочиняет, здесь другое творит. Актриса погорелого театра… а ведь хотел просто им сказать, что не будет мстить.
– Ладно, девка, не буду я ничего писать. Но только если условия мои выполнишь, – строго сказал он. – Больше не потерплю, чтобы ты каждую неделю с разными мужиками по району нашему шлялась. И замуж чтобы вышла. И еще – если обманешь с этим – не обессудь…
– Ой, спасибо, – не скрывая своей радости, запричитала Инга Леонтьевна. – Давай, я тебе пирожка с потрохами положу.
Мать суетилась вокруг деда, позабывшего уже, что такое комфорт и уют, который может создать в доме только женщина. Лина, прикрыв глаза рукой, тихонько плакала. Ее отпустило после слов деда, что письма не будет. А что он еще там говорил, она и не услышала. Если что важное, мать дома напомнит…
Так их и застал пришедший со школы Родька. Голодный пацан с порога учуял запах домашних пирогов и моментально оказался за столом на месте Инги Леонтьевны. Четвёртой табуретки на кухне не было.
– А руки мыть? – строго посмотрела на него пожилая гостья.
Мальчишка вскочил, тут же сполоснул руки под краном на кухне и, предвкушая вкусный обед, показал ей мокрые руки, а она уже положила ему большой кусок пирога.
– А пирожки с чем? – спросил мальчишка с набитым ртом.
– С капустой, – ответил дед и положил один внуку на тарелку. – Ешь, Родька, видишь, какие у нас сегодня гости, – проговорил он, с удовольствием наблюдая, как малый уплетает за обе щёки угощение.
А Родька украдкой поглядывал на Лину, которая так и сидела закрыв рукой глаза, чтобы не смущать малого слезами. Немного успокоившись, она встала, сполоснула лицо и сообразив, что сидячих мест за столом больше нет, осталась стоять, кивнув матери на свой табурет. Та, кивнув благодарно в ответ, села напротив Родьки, рядом с дедом.
– Спасибо вам, – проговорила Лина. – Мы, наверное, пойдём?
– А посуда как же? – засуетился дед. – А, ладно, я сам потом принесу. – предложил он, взглянув на Ингу Леонтьевну.
– Далеко нести придётся, – улыбнулась она. – Я в Быково живу.
– Далеко, – согласился дед. – А что там, частный дом, небось?
– Дом, – кивнула она.
– Одна на хозяйстве? – удивлённо посмотрел он на неё, как в первый раз. Она кивнула согласно. – И как?
– Пока, справляюсь, – грустно ответила она. – Думала, хоть, дочери полегче в жизни будет…
Лина, тем временем, нарезала остатки большого пирога, нашла в тумбовом столе кастрюлю и переложила их туда. Достала несколько мисок разного размера и переложила в них пирожки с капустой. Одну, побольше, поставила обратно на стол.
Не хотелось ей, чтобы кто-то приходил к ней. Хотелось уже закрыть эту историю раз и навсегда. Остаться одной, и забыть всё, как страшный сон.
– Я пойду, ладно? – спросила Лина стариков, опасаясь, что Григорий вот-вот придёт и явно не обрадуется, увидев её у себя дома. И еще ей надо было до конца осмыслить тот факт, что дед не будет писать ей на работу…
***
Лубянка.
Капитан Румянцев сидел в своём кабинете и думал, как же выполнить поручение полковника? Он уже несколько дней ломал голову над планом вербовки Ивлева. Ничего, кроме шерше ля фам в голову не приходило. Старый проверенный способ, но сработает ли он с Ивлевым?