Ревизор: возвращение в СССР 18
Шрифт:
Чем хороши маленькие города, это относительно небольшими расстояниями. Трудно представить, как в Москве кто-нибудь два раза в день навестил бы кого-то в больнице между учебными парами. Судя по всему, городишко, куда меня занесло волей неизвестных мне сил, совсем небольшой. Как он там называется? Святославль? Ну, раз на больнице вывеска «Святославская». В какой хоть это области?
Я вдруг осознал, что уже не впадаю в ступор от одной только мысли о произошедшем со мной. Размышляю обо всем вполне отстраненно,
Медсестра Валентина прикатила в палату каталку и увезла Петровича вместе с его подушкой, одеялом и простынями. Прощаясь с ним, мы пожелали ему не вешать нос.
Я лежал и в полудреме думал о поворотах судьбы. Ещё вчера утром я планировал свою старость, а сегодня утром у меня вся жизнь впереди и все дороги открыты. Я могу профессию сменить. Например, стать военным. Нет, военным не надо: в 90-х им очень туго придётся. Хотя, тогда всем туго было. О, кстати, надо будет в приватизации как-то грамотно поучаствовать. Тогда колхозники гектарами землю на водку меняли. Ваучеры… Что там с ваучерами было?
Вдруг что-то тяжелое плюхнулось мне на живот. От неожиданности я матернулся, открыл глаза и тут же получил ладонью по губам от высокой пожилой, но ещё очень крепкой женщины. Она была стройной, несмотря на возраст, с правильными чертами лица. В молодости она, безусловно, была красавицей. Взгляд ее светло-серых глаз был строг, как у директрисы школы. У себя на животе я обнаружил матерчатую авоську, нащупав в ней руками кастрюльку.
– Бабушка? – еле ворочая языком от удивления, спросил я.
Глава 4.
Четверг, 11.02.71 г. Святославская городская больница.
Сказать, что я удивился, увидев бабушку, ничего не сказать. Комиссар в юбке. Только красной косынки не хватает и нагана.
– Пойдём. Покурим, – вместо приветствия сказала она и направилась в коридор.
Я тут же поднялся и вышел вслед за ней.
– Я что, курю? – удивлённо спросил я, но ответа не удостоился.
Мы молча вышли в холл. Народ в холле не обращал на нас внимания. Бабушка подошла к окну, я тоже. Милицейского Бобика перед крыльцом больницы уже не было, значит, Ефремов уехал.
– Рассказывай, – приказала мне бабушка тоном, не терпящим возражений.
– Что? – не понял я и тут же получил увесистый подзатыльник.
– Да что ж такое! – не выдержал я. – Что у вас за методы воспитания такие, мадам?
И тут же получил ещё один подзатыльник. Это беспредел. Я отошёл от этой ненормальной на безопасное расстояние.
– Мне, на минуточку, уже 16, – сказал я наставительным тоном. – Я уже сознательная личность, меня нельзя так унижать. А то на всю жизнь запомню и стакана воды вам в старости не подам.
– Ты доживи, сначала, до моей старости, – сказала как плюнула она.
Вот, стерва. Ни жалости, ни сомнений. Она внимательно наблюдала за мной.
А я за ней. Ну, что, будем в молчанку играть? Думаешь, что меня прогнёшь? Я спокойно и уверенно смотрел ей в глаза.
– Да. Милиционер прав, – первой сдалась она. – Сдвиг по фазе у тебя серьёзный.
В её взгляде я заметил испуг. О, бабуля, так всё-таки ничто человеческое Вам не чуждо. Она, видимо, тоже заметила что-то в моём взгляде и поспешно отвернулась к окну. Надо срочно исправлять ситуацию. Проблемы с близкими родственниками мне не нужны, от слова совсем.
– Бабуль. Да, ничего страшного. Просто, я не помню ничего, – решил я взять инициативу в свои руки. Но при слове «бабуль» её заметно передернуло.
– Я что, никогда не называл вас «бабуля»? – удивился я. – А как называл?
Она мельком взглянула на меня ошарашенно, но ничего не ответила. Я понял, что все сказанное звучит действительно довольно дико.
– Хорошо, – решил я зайти с другой стороны. – Как Вас зовут?
– Эльвира Эдуардовна, – медленно проговорила она, коротко взглянув на меня и опять отвернулась к окну.
– Если я буду к вам по имени отчеству обращаться, нормально будет?
В ответ тишина.
– Молчание знак согласия, – подвёл итог я. – Ну что, Эльвира Эдуардовна, может, поговорим? Вы же хотели от меня что-то услышать?
– Я хотела узнать, – повернулась она ко мне, – как ты в реке вчера оказался?
– Я тоже хотел бы это знать, – серьёзно ответил я.
– Милиция считает, что ты сам прыгнул, – заявила она, с вызовом глядя мне в глаза.
– Всё выглядит именно так. Но мне нечего вам сказать: я ничего не помню.
– Как ты мог?! – сорвалась она на крик. Всё-таки, женщина есть женщина.
– Тише, тише, – подошёл я к ней, заметив подступившие слезы, – Я не знаю, что меня заставило вчера так поступить, но я узнаю. И я больше никогда так не поступлю. Обещаю, – Я тряхнул её за плечи. – Всё позади, – постарался я успокоить её. Она взяла себя в руки и, отвернувшись к окну, вытерла глаза носовым платком. Потом повернулась ко мне, демонстрируя готовность продолжать разговор. Какой характер у женщины. Скала.
– Что дома? В семье происходит что-то неприемлемое для детской психики? – спросил я.
Она растерялась, удивлённо глядя на меня, но быстро собралась:
– Ничего необычного. Все как всегда.
– В школе? Не было ли конфликтов с кем-то? Не вызывали вас в школу недавно?
– Ничего такого, – в замешательстве ответила она.
– А учусь я как?
– Хорошо.
– Ну. И какие ещё есть мысли? Может, любовь несчастная?
– Не знаю, – буркнула она и присела на подоконник.