Ревизор: возвращение в СССР 19
Шрифт:
— Ходили, — улыбнулся Гриша. — Что скажешь, сын? Как тебе?
— О-оо! — восторженно округлил глаза Родька и сделал странный широкий жест руками.
— Всё понятно, — рассмеялся я. — Понравилось.
— Да-аа, — серьёзно ответил малый. — Цыгане классные.
— Так и передам Якову. А то он спрашивал, как вы сходили?
— Серьёзно? — напрягся Гриша. — Я тогда лучше сам зайду и поблагодарю.
— Я с тобой! — оживился Родька.
— Хорошо, хорошо. Сходим. Я думал, он так, передал и забыл… А он беспокоится… Неудобно получилось.
Москва.
— Что вы тянете с началом работы? — спросил Бортко Ригалёв. — Проблемы какие-то с Захаровым?
— Нет, всё отлично. На вторник уже планируем первое общее собрание.
— Да? И где? — заинтересовался Войнов.
— Ну, не в горкоме же, — усмехнулся Бортко. — Я предложил ему здесь встретиться. В понедельник он либо скажет «да», либо своё место предложит.
— Хорошо, — довольно промурлыкал Войнов.
— Ну что, ты обрадовал вчера Ивлева? — спросил Бортко Сатчана.
— Обрадовал… Но он не хочет из своего дома уезжать, а там уже трёшек нет. Только одна квартирка однокомнатная в райкомовском фонде осталась, для себя держат… А он там и гараж уже нашел недалеко от дома…
— Вот, странный, — пожал плечами Войнов. — Была бы квартира побольше, а обменять на нужный район всегда можно.
— Я предложил ему вчера, а он говорит, не потяну сейчас ещё и обменом заниматься. Тем более, если никто не захочет переезжать, так и зависну я, говорит, в этих Сокольниках.
— А ты ему только один вариант предложил? — удивился Ригалёв.
— Нет, нашлась ещё квартирка возле Ходынки, но он её, даже, рассматривать не стал, хотя там метро «Аэропорт» не так далеко…
— Не, ну, с Ходынкой всё понятно, — согласно кивнул Бортко. — Кому понравится рядом с аэродромом жить? А что за квартира в его доме в резерве, ты говорил?
— Однушка и в другом подъезде, — развёл руками Сатчан.
— Слушайте, а не обязательно же на одной лестничной клетке квартиры должны быть, — заметил Войнов. — Ты предложи ему.
— Да ну, ерунда какая-то, — отмахнулся Пахомов. — В соседний подъезд не набегаешься, особенно зимой. Это им, всё равно, придётся в двушке жить, а однушкой они не смогут пользоваться.
— Я поэтажку ещё не видел, — заметил Сатчан. — Знаю, что подъезд соседний и этаж третий, как у Ивлева.
— Да? Это уже интереснее, — заметил Пахомов. — Надо посмотреть, есть ли там смежная стена. Тогда только дверь останется прорубить и всё. Правда, одна комната двушки и комната однушки станут проходные… У меня у знакомого так вышло, очень доволен. Две кухни, две ванные комнаты, два туалета. А, и два балкона! И он вторую кухню под кабинет переделал, так что четырехкомнатная получилась.
— Как вариант… — задумчиво проговорил Бортко. — Но если все же к трешке возвращаться… Две трёшки на выбор у нас есть… А если самим поискать в его доме желающих на обмен?
— Тогда это надо делать быстро, мы не можем долго их бронировать, — напомнил Сатчан.
— Пошли помощницу опросить по трешкам, —
Проводив Гончаровых, поехал на вокзал в круглосуточную кассу. Прикинув ещё раз даты, взял купе на двадцать третье число. Это будет суббота, в воскресенье к вечеру будем уже дома. Холода в этом году точно будут рано, торфяники подморозит и пожары прекратятся. Авось как раз к этому времени все и срастется… Подумав, что надо предупредить Егорыча о переносе даты, дал телеграмму на адрес пани Нины, что взял билеты на двадцать третье.
Не забыть ещё в больницу позвонить, чтобы они к двадцать второму числу мне жену с детьми к выписке подготовили. Хотя… Зачем мне тащить их в Палангу? А потом обратно в Клайпеду на поезд? Из больницы надо сразу на вокзал. Значит, и выписываться будем двадцать третьего.
Москва. Квартира Шадриных.
— Бабуль, а что мне Галие подарить на рождение близнецов? — спросила Маша Викторию Францевну.
— Ой, деточка, даже не знаю, чем ей, бедной, помочь. Двойняшки — это очень тяжело, как погодки, только ещё хуже. И родители у них обоих далеко, помочь некому…
— Ты так говоришь, как будто хоронишь её, — ошарашено взглянула Маша на бабушку.
— Детка, ты не представляешь, каково это — одной с младенцем. А тут их двое!
— Так надо помочь как-то… Что ей подарить?
— Манежик надо обязательно. Посадит малышей играть, сама хоть что-то сделает в это время.
— Манеж? Точно! — обрадовалась Маша.
Глава 5
Москва. Квартира Ивлевых.
В воскресенье заказал разговор с Клайпедой. Лещиновского на работе не было, но мы уже лично познакомились с ехидной мадам, и она теперь вполне миролюбиво со мной поговорила. А может, своё дело сделали гостинцы, что я оставил в последний свой приезд.
Сообщил ей, что взял билеты на двадцать третье число, поезд в восьмом часу вечера, попросил часов в шесть-полседьмого отдать мне жену и детей. Боялся, что она скажет, что в субботу нет выписки, но она возражать не стала. Только записала себе прямо во время разговора, повторяя время вслух. Попросил её также зайти к Галие и передать, что я заберу её в следующую субботу вечером.
Городская больница Клайпеды.
Галия уже устала лежать целыми днями. Детей приносили на кормление по часам. А в перерыве между кормлениями она ходила мимо детской и подслушивала, не её ли малые плачут. Но медсёстры были хорошие, дети ухоженные. Сколько она не просила разрешить ей поухаживать за малышами, от её помощи все отказывались и смеясь, советовали отсыпаться, пока есть возможность.