Ревизор: возвращение в СССР 22
Шрифт:
— Так ты возьмёшь самоотвод? — холодно глядя на неё, спросил Гусев.
— Нет! Почему я должна это делать?
Мочало — начинай сначала, — раздражённо подумал Гусев, решил, что бесполезно с ней разговаривать и отпустил.
Ему совсем не понравился её взгляд, самоуверенный, пренебрежительный.
Да откуда это в такой молодой девчонке? — озабоченно подумал он. — Нет. Правильно я все понял. Никак нельзя её допускать в комсорги.
Гусев позвонил Луппиан и вызвал
Когда она пришла, он попросил её рассказать о втором кандидате в комсорги. Луппиан поведала ему, что Брагин был уже комсоргом этой группы в начале первого курса, но потом его переизбрали на того парня, что сейчас в больницу загремел со сломанными ногами после аварии. Отец у него генерал милиции, парень женат, жена учится в другом институте, но всё лето работала с группой мужа в стройотряде.
— Ивлев им такой стройотряд организовал, — доложила Луппиан, не глядя ему в глаза. — Все студенты этой группы за прошедшее лето очень хорошо заработали. Это стало притчей во языцех у нас в университете.
— А зачем же сын генерала пошёл с ними работать, да ещё с женой? — удивлённо спросил Гусев.
— Ну и что, что он сын генерала? — в свою очередь удивилась Луппиан и взглянула, наконец, на начальника. — У них полгруппы таких, все работали.
— Это хорошо. Это правильно, — убеждённо ответил ей он. — Когда у них собрание?
— В конце этой пары.
— Отлично, — принял решение Гусев.
После пар остались на комсомольское собрание. Луппиан, как и предупреждала, притащила зачем-то Гусева. Объявила начало собрания, назначила секретаря, обозначила повестку дня и тут, неожиданно, взял слово Гусев.
— Товарищи, — обратился он к нам, — вы сегодня выбираете комсорга своей группы. Призываю вас отнестись к этому со всей серьёзностью. У вас есть два кандидата. Выбор за вами. Но на мой личный взгляд, Брагин Константин является тем самым человеком, который достоин возглавить комсомольскую ячейку вашей группы. У меня всё. Прошу высказываться остальных.
А в аудитории повисла гробовая тишина. Сказать по правде, не ожидал от него такого. Да и никто не ожидал.
— Кто-то хочет ещё высказаться? — оглядела нас Луппиан. Мы молчали. — Хорошо, тогда, голосуем. Кто за то, чтобы избрать комсоргом группы Костенко Светлану?
Не поднялось ни одной руки. Вообще… Как Светка ни крутила головой, оглядываясь, ей оставалось только молча злиться.
— Кто за то, чтобы комсоргом группы стал Брагин Константин? — спросила Луппиан и тут же поднялся лес рук, за одним исключением — Костенко. — Есть воздержавшиеся? — Думал, Светка воздержится, но она не подняла руку. — Против? — продолжила вести собрание Луппиан.
Светка и тут руку не подняла, лишь покраснела пятнами.
— Света, ты не участвуешь в голосовании? — уточнила у неё Жанна.
— Нет, — раздражённо ответила та.
— Ну, хорошо. Комсоргом группы единогласно избран Брагин Константин. Поздравляем, — улыбнулась она ему. — Собрание окончено.
— Поздравляем, — торжествующе пожал руку Брагину Гусев, попрощался с нами и с озабоченным видом вышел. Судя по всему, уже куда-то опаздывал.
Светка вскочила и вылетела из аудитории, а мы стали поздравлять Костяна.
Москва. Советский комитет по миру.
— Ну как? — с надеждой спросил Марк вернувшегося от парторга Валиева. — Принял?
— Не принял, — с досадой ответил ему Ильдар. — То говорили, что он на совещании, вот-вот вернётся. Потом сказали, наконец, что не ждите, он, теперь, только в понедельник будет.
— Пятница, — развёл руками Марк. — Что вы хотите?
— Хочу понять, что мне делать в этой ситуации…
— Откажите этому Самедову, а там посмотрим. Может, и прокатит. За что вас ругать, если сотрудники и так едва справляются с работой?
— Думаешь? — с сомнением спросил его Ильдар.
Москва. Лубянка. Кабинет зампреда КГБ СССР.
Получив первый отчёт по результатам прослушки квартиры Ивлева, Вавилов с интересом взялся за его изучение, однако его ждало разочарование. За всю прошедшую неделю был только один любопытный звонок, где Ивлеву сообщили, что в городе, откуда он родом, про него ходят слухи, что он занимается в Москве бандитизмом. На что Ивлев ответил собеседнику, своему бывшему однокласснику, что это тёща распускает о нём такие слухи.
Вавилов дважды перечитал расшифровку этого разговора. Бандитизм — это очень серьёзное обвинение и требует тщательной отработки. Это необходимо, даже, не с той точки зрения, что надо убедиться в том, что это оговор, это и так понятно, на девяносто девять и девять десятых процентов Вавилов был в этом уверен. Но необходимо пресекать подобные слухи в отношении государственного служащего. Тем более, сотрудничающего с ними госслужащего!
Оговор, конечно, в отношении любого человека не допустим, но в отношении тех, кто сотрудничает с нами, тем более! — решил Вавилов и нажал кнопку селектора:
— Николай Максимович, полковника Воронина ко мне.