Ревизор: возвращение в СССР 26
Шрифт:
Глава 1
Москва. Лубянка.
– Ивлев? Да нет, товарищ генерал, – возразил Воронин. – Для этого одного ума мало, пусть даже серьезного и аналитического. Тут опыт нужен. Конкретный опыт в разведывательной деятельности. Или служба в контрразведке. Лет так пятнадцать-двадцать. В восемнадцать лет такого опыта взять неоткуда.
– А все же не надо сбрасывать и эту версию со счетов. Парень очень общительный, на дне рождения генерал был, а недавно министр в гости приезжал. Мало ли он с кем-то серьезным
– Будем просчитывать варианты, товарищ генерал, – взял на себя новую задачу полковник.
***
Северная Италия. Больцано.
Женщины остались в гостинице, а Тарек с Фирдаусом приехали в офис своей фабрики. Сегодня их ждала встреча с соотечественником.
Многие из знакомых бизнесменов Тарека стали присматриваться к европейской недвижимости и задумываться о выводе своего бизнеса из Ливана. Над страной постепенно сгущались тучи, и это стало замечать всё больше людей.
– Советские лекарства? – переспросил Рабибуддин, когда Тарек поинтересовался его мнением. – Они дешевы, а качество хорошее. В Ливане всё получится продать без проблем. Хоть тоннами везите. Советские лекарства ценятся. Пристроим оптом в аптечную сеть, вообще, не вопрос.
***
В понедельник с самого утра отправился на Лубянку. Капитан Румянцев встретил меня сдержанно и проводил к себе в кабинет. Достал отпечатанный конспект лекции по атомной энергии и положил на стол. Он взял в руки мое сочинение и принялся изучать.
– Что решил насчёт работы на радио? – между делом спросил он меня.
– Посоветовался с женой. Решили, надо соглашаться, – ответил я.
Румянцев кинул на меня обрадованный взгляд, как будто от этого что-то принципиально зависело.
– Хорошо, – пряча довольную улыбку, ответил он.
И чему он так радуется? Это какая-то операция Комитета? Надеюсь, они не рассчитывают, что я буду компромат на сотрудников радио для них собирать? Было уже сказано неоднократно, что я этим не занимаюсь, надеюсь, они меня услышали… Или причина такой радости в другом, мало ли в какой программе мне предстоит работать. Может, в этом кроется причина его веселья? Засунут сейчас в какой-нибудь аналог «Спокойной ночи, малыши», только для радио… Что-то же наверняка есть…
Румянцев закончил читать мою лекцию, кивнул и спрятал конспект в стол.
– Ну что же. Лекция завтра в десять утра, – проговорил он, не скрывая своего хорошего настроения. – А насчёт работы на радио тебе позвонят.
– Хорошо, – поднялся я, решив, что на этом всё.
– Подожди! – остановил меня капитан. – А темы новых лекций?
– Ах, темы лекций, – спохватился я и надиктовал ему сходу четыре темы, что вчера придумал.
Он всё старательно записал и проводил меня к выходу, и я отправился в Верховный Совет. Оставил свои записки Пархоменко и занёс копии на четвёртый этаж Воронцову. Оттуда спустился в Комитет по миру.
Ильдара не было на месте. Ребятам на работу рано. Поговорил с Марком насчёт рейда на хлебокомбинат, где рабочим не разрешали хлеб с помойки домой уносить.
– Починили они там все регуляторы на печи сразу, – усмехнулся Марк. – И вот, что надо было ждать?
Тут Ильдар откуда-то вернулся и сразу к нам присоединился.
– Вот, рассказываю Павлу про ваш рейд на хлебозавод, – доложил ему Марк. – Сразу всё починили… Вот сразу бы так.
– Я с директором завода говорил, – подхватил тему Ильдар, – так он в таком шоке от произошедшего. Представляешь, ему никто и не докладывал ни о каких неисправностях. Он в исполкоме первый раз о них услышал. Говорит, эти паразиты в цеху партию испоганят, быстренько на помойку оттащат и всё шито-крыто! Как будто ничего и не случилось.
– А зачем они так?
– Боялись, что их ругать будут.
– Ну и цирк! Впору за голову хвататься! – усмехнулся я. – Одни работники скрывают, что печь сломалась. Другие не стесняются в Верховный Совет написать, что им не дают хлеб с помойки завода выносить… Вот о чём думали и те, и другие? И как директор руководит, что от него такие важные нюансы ускользают?
– Не знаю, – рассмеялся Марк, а Ильдар только руками развёл.
Попрощался с ними и через ближайшую булочную поехал в редакцию. Вера встретила меня улыбкой и демонстративно раскрытыми объятиями.
– Что принёс? – лукаво прищурившись, спросила она. Было неясно, что её интересует больше, сочники или моя статья. Вручил ей и то, и другое. Улыбнулась и приступила к чтению, перед этим заглянув в бумажный кулек с угощением.
– Форель разводить! – хмыкнула Вера, подняв глаза от моего фельетона.
– Уж не знаю, подойдёт ли такой формат, – начал я. – Но в пятницу был лично в Долгопрудном, там на последнем листе указал адрес этих несчастных. Это что-то с чем-то! Первый раз такой кошмар видел.
– Так это все про один адрес? – взглянула Вера на последний лист. – Вот оно как!.. А я подумала, ты все жалобы города в одну кучу свалил…
– Если бы, – ответил я, наблюдая, как улыбка сходит с её лица.
– Вот ведь как распустились чиновники!.. Ну ничего, мы газета, которая по самому своему названию должна защищать трудящихся. Мы им хвост прищемим! – возмущённо помахала она у меня перед носом моим же фельетоном и показала на мешок у двери. – Твои письма. Не забудь.
Мы вышли с ней одновременно и попрощались. Она отправилась к начальству, а я опять с мешком поехал на обувную фабрику. Мне не терпелось узнать, что затеял насчёт детской обуви Серов?
Мешок у меня в этот раз был, хоть, и не сильно тяжёлый, но объёмный, нести неудобно, под ногами мешается. Наконец, притащился к директору обувной фабрики и с удовольствием бросил его у открытой двери кабинета.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – заглянул я к нему. – Вы свободны?
– Для вас Павел, всегда свободен, – пафосно заявил он.
– Отлично, – прикрыл я за собой дверь. – Иван Сергеевич, похоже, вышло недоразумение с обувью для детского дома.
– А что такое? – забеспокоился Серов.