Ревизор Возвращение в СССР 7
Шрифт:
— И что тогда делать? — первая реакция, когда нам поверил, была схожей с нашей.
— Надо понять, что она будет делать, — вздохнула Галия, — но проблема в том, что мы, как оказалось, ее очень плохо знаем. Вчера вон, не догадались, насколько сильно она обиделась…
— Не в реку же она бросится! — сказал я.
— Типун тебе на язык! — сказал батя, и после этого уже полностью проснулся и осознал, что это он здесь взрослый мужчина, — так, в милицию нельзя обращаться. Мы же тут без прописки живем. А если придут, они мой адрес потребуют. Не хочу даже представлять, что скажет моя жена, если они ко мне
— Да это пока и бесполезно, никто не будет всерьез искать семнадцатилетнюю девушку через несколько часов после того, как она пропала! — покачал головой я, — а не могла она домой, в Святославль, в знак протеста поехать?
— Позвонить, что ли, Оксане, попросить, чтобы предупредила, если она домой приедет? — задумчиво сказал отец.
— Не уверен, что надо так спешить, как бы ее удар не хватил, когда она поймет, что ее дочка в огромной Москве потерялась… — покачал головой я.
— Это верно! — после некоторых раздумий кивнул Тарас, — в любом случае, после такого, даже когда все устаканится, она мне при следующем приезде в Святославль устроит веселую встречу. Хоть прячься от нее, когда к друзьям приеду снова…
— Если все устаканится! — сурово сказала Галия.
Часы тянулись томительно. Мы волновались, но поделать ничего не могли. В полдесятого вспомнили, что договаривались же сегодня с Лехой идти на прогулку. Я вышел на улицу и нашел его на той же скамейке, что и в прошлый раз. Со смешным потрепанным рюкзаком, набитым чем-то. Явно взял с собой перекус и пледы для прогулки.
— А что ты один? — удивился он, пожав мне руку.
И вот что ему говорить? Про пропажу Дианы признаться? Нельзя, он точно побежит в милицию и приведет ее к нашему дому, где мы без прописки устроились на чужой квартире. Придется врать.
— Извини, не получится сегодня. Девчонки вчера что-то съели в театре, и им нездоровится. Ничего страшного, но из квартиры не выйти надолго.
Как он огорчился! Видно было, что всерьез рассчитывал на эту прогулку.
Извинился еще раз и отправил его домой. Он, конечно, был не против потрепаться, но у меня для этого настроение отсутствовало. Посоветовал ему получше подготовиться к следующему экзамену и пообещал позвонить ему вечером — согласовать с ним следующую дату прогулки вместо сорвавшейся. На том и расстались.
Вернулся в квартиру. Опять потянулось томительно время. Мы по очереди дежурили у окон, выглядывая Диану. Наконец, я, не выдержав, взял недочитанных ранее «Трех мушкетеров». Батя, мрачневший все больше с каждым часом, попытался на мне сорваться:
— Положи Дюма, бери учебники! Ты в МГУ поступить пытаешься!
Пришлось огрызнуться, чтобы поставить его на место. А то иначе может в привычку войти.
К счастью, он сам понял, что перегибает палку. И проворчал примирительно:
— Вернется домой, не посмотрю, что взрослая уже. Достану ремень и по заднице надаю.
Хотелось мне сказать, что он утратил право это делать в тот же момент, как из семьи ушел, бросив Диану совсем мелкой, но не стал. Батя выглядел реально жалким в этот момент, и добивать его было бы делом неблагородным. Так что я ограничился
— Не стоит, а то вот тогда уже точно что-нибудь серьезное учудит. Вряд ли ее хоть раз в жизни пороли.
«Потому что некому было» сказано мной не было, но повисло в воздухе. Главное, что я это прямо не сказал. Батя достаточно умен, чтобы додумать и с ремнем не броситься на дочь, когда она появится.
Нервов, конечно, нам Дианка попортила в тот день много. Заявилась домой она только в восьмом часу вечера. И в глазах ее играли знакомые родителям подростков злые чертики — мол, ну как я вас, заставила поволноваться?
Засекли ее, что возвращается, за пару минут до этого — из окна, когда к дому подходила. Я лично засек — Дюма что-то плохо читался, и я много дежурил на этой наблюдательной позиции, хорошо знакомой с прошлой жизни. Сколько раз так своих детей ждал!
— Так, она идет, давайте договоримся, что будем делать! — ворвался я в гостиную, где отец и Галия пили чай с сушками. Единственной едой, что нашлась в доме. Нет, вчера было еды побольше, но ее, видимо, батя с «демонстратором одежды» слопали после удовлетворения страсти, — на Диану не орем, просто тихо беседуем. А кое-кому было бы неплохо извиниться за вчерашнее и пообещать, что больше такого не случится.
Отец, когда Диана вошла искренне пытался не злиться и не орать. Но надолго его не хватило. Все же не удержался. Начался поток слов про ответственность, про то, что она всех напугала. Диана слушала их с довольным видом. Видела, что отец злится, и получала сатисфакцию за вчерашнее.
Махнув рукой, я взял Галию за руку и увел на кухню.
— Давай с тобой будем правильно детей воспитывать, чтобы вот такого не было, а? — сказал я ей.
— Ну, мило прозвучало, конечно, — согласилась она с хитринкой в глазах, — но давай пока что пойдем в ближайший магазин, чтобы купить какую-нибудь еду и не помереть с голоду до того, как у нас появятся свои дети. Три сушки за день — это слишком мало для моего взволнованного организма. Давай, я буду лопать колбасу прямо на улице, а ты мне будешь дальше рассказывать про воспитание наших детей. Это будет необыкновенно прекрасно!
Я ржал, как конь. Галия ко мне присоединилась. Когда мы немного пришли в себя, то увидели, что Тарас с Дианой вошли на кухню и оба смотрят на нас с молчаливой укоризной. Мол, нашли время смеяться! Тут такой воспитательный момент! Дочка довела отца до истерики, и довольна этим, отец орет на нее, и тоже получает от этого удовольствие. А эти, понимаешь, ржут, как ни в чем не бывало! Выражение их лиц показалось мне таким смешным, что я снова согнулся от смеха. И Галия ко мне присоединилась.
Когда я разогнулся, Диана с Тарасом уже тоже вовсю улыбались.
— Ну что, мы с Галией за колбасой идем, — сказал я, — здесь нас подождете или присоединитесь?
Желающих оставаться дома не нашлось. Диана тут же призналась, что поняла, что плохо рассчитала свой побег, когда обнаружила, что все ее деньги остались в другой кофте, и ей пришлось просто слоняться по улицам все эти часы. Так что она тоже за колбасу и не готова ее ждать в квартире, поскольку опасается, что мы все сожрем прямо у кассы. В этот момент живот Тараса так забурчал, что стало понятно, что три сушки тоже не его обычная дневная норма.