Ревизор Возвращение в СССР 7
Шрифт:
— Паш, послушай, — принялась читать мне письмо сестра, только я подсел к ним на диван.
Письмо оказалось длинным. Девчонки не покладая рук писали, пока мы с батей про его неспокойную семейную жизнь перетирали. Пока дослушал до конца, волосы дыбом на голове поднялись. Вот же бесхитростные обе!
— Ну, как? Нормально? — спросила Диана.
— Слог хороший, — похвалил я, прежде чем ругать. — Только зачем Ветке знать, что у нас батя, как ты пишешь, старый кобель. Яблочко же от яблоньки недалеко падает. Вот и будет Вета про Тимура думать, а вдруг он в отца пошел? Зачем?
— Н-да, пожалуй, тут ты прав, — согласилась со мной Галия.
— Про то, что Галие досдавать на самом деле ничего не надо будет при переводе… — продолжил я. — Вы хоть представляете, через что они там сейчас с Тимуром проходят? Везде сами, всё сами… А тут вы пишете, что батя с зачеткой Галии пройдёт по коллегам, автографы соберёт… И что Диана потом точно так же планирует учиться. Это что такое? Зачем? Это называется самим себя подставить. Попадет письмо в чужие руки ненароком — улика будет для органов. А у нас в стране анонимки любят писать, очень любят, это, по факту, отдельный эпистолярный жанр. Напишут, приложат это письмо, и ой, что будет! Из Горного кое-кого отчислят сразу и разбирательство со скандалом будет. И папка работу потеряет, как минимум.
Девчонки замолчали, украдкой переглядываясь. Сконфуженно.
— Уверен, в таком виде письмо друзьям не надо отправлять, — закончил я. — Иначе больше друзей у нас не будет. Ну и то, что я про улики говорил…
Оставил их, пусть думают.
В четверг мне останется сдать последний экзамен. Самый сложный для меня, так как в советской экономической географии я не силен, в отличие от постсоветской. Что-то из нее подзабыл после вышки, давно это было, что-то сверху наслоилось за прошедшие десятилетия, что сейчас еще нельзя озвучивать. Пойду готовиться. Отстреляюсь и можно возвращаться в Святославль. Заняться переездом, а то в августе стройотряд, будет не до этого. Диане придется в августе приезжать одной поступать. Перевод батя Галие и без ее личного присутствия, как я понял, устроит. Она может до конца августа спокойно на заводе поработать и по справке из института уволиться. Кстати! Надо с отцом договориться, чтобы справку Галие для работы с Дианой передал.
Отучился пару часов, сел отдыхать, продумывая дальнейшие планы, намереваясь затем немного позаниматься, как вдруг раздался звонок в дверь.
А у нас свет горит в коридоре! Забыл выключить, когда отца проводил. Теперь со стороны подъезда видно будет, если в глазок взглянуть. Всё-таки взглянул, не открывать же, не глядя.
— Привет, — ворвался в квартиру довольный отец, едва я успел открыть дверь.
— Как я понимаю, всё в порядке? — спросил я.
— Да! — батя схватил меня за плечи и потряс немного. — Она приглашает вас всех завтра к нам в гости.
— О! Она ещё круче, чем я думал, — искренне восхитился я. — Во сколько? У меня же завтра последний экзамен. И еще подарки же завтра надо купить.
Батя разулся и поспешил на кухню, небрежно отмахиваясь от меня. Он ещё где-то успел пива купить. Ранее купленное под карпа ушло быстро.
— К шести часам вечера. Успеешь.
— А подарки? Нельзя ж с пустыми руками.
— Придумаем
— Как у вас дела? — заглянул я к ним в зал.
— Ещё пишем, — ответила недовольная Галия.
— А что так долго?
— Так теперь сначала, перед тем, как написать, представить пытаемся, как Тимур с Веткой это воспримут…
— И?
— Что ни придумаем, им может не понравиться.
— Ну что, например?
— Ну, хотя бы, что в Москве метро красивое.
— Почему же это нельзя написать?
— Ну они же не могут сюда к нам приехать и покататься. Завидовать будут.
— Сейчас не могут, а потом смогут. Это им вполне по силам, так что это можно написать. — улыбаясь, сказал я. — А нас завтра в гости пригласили.
— Кто? — хором спросили девчонки.
— Жена папина.
Их хватило только на то, чтобы широко открыть рты от удивления и округлить глаза. Оставил их и пошёл на кухню к отцу, неспешно потягивающему с довольной улыбкой пивко.
— Ну, рассказывай, как всё прошло? — с нескрываемым любопытством спросил я.
— Сказал, что плохо о ней думал, даже не мечтал, что она может оказаться такой доброй и мудрой. Что поверить не могу в своё счастье… — гордо жестикулируя, перечислил отец.
Не выдержал и рассмеялся, вспомнив, как он метался тут несколько часов назад, не зная, что делать. Батя решил, что это я одобрительно смеюсь. Ладно, пускай.
— Где вы живёте? — поинтересовался я.
— В самом конце проспекта Мира.
О, знакомые места!
— А где именно?
— Платформа Яуза, знаешь? — с ехидной ухмылочкой спросил отец.
— Городок Моссовета? — искренне обрадовался я и снова чуть не спалился. Я же работал там рядом на Докукина.
— Откуда знаешь? — насторожено посмотрел на меня батя.
— Читал где-то… — развёл неопределённо руками я, прикидываясь дурачком.
Заканчивать надо с расспросами. Но как в родные места потянуло! Как-нибудь сбегу от всех и пойду один погуляю.
К нам присоединились девчонки. Остаток вечера прошел в обсуждениях, какие и где завтра покупать подарки. Мальчишкам что-нибудь обязательно найдётся в центральном детском мире. За него, в основном, топила Диана.
— Я в журнале видела, там есть огромные часы с кукушкой и личиком, — вспоминала она. — Вот заодно и посмотрим.
Ещё девчонки потребовали отвезти их завтра в ГУМ, может, папиной жене украшения удастся подобрать. Детский мир! ГУМ! Да в один день… Я с сочувствием посмотрел на отца и тихо порадовался, что у меня завтра экзамен.
— Давайте, тогда, сейчас по койкам и к открытию в Детский мир. — предложил я.
Проснулся рано, пробежался по округе. Нашёл в конце улицы школу и позанимался там на стадионе. Эх, скоро уезжать, а я только разобрался, что тут и где. Не мой район.
Когда люди из одного города где-нибудь на курорте встречаются, они такие: «О! Земляки!». А москвичи не так. Если ты москвич и я москвич, мы не земляки. А вот, если я с Лосинки и ты с Лосинки, тогда да! Земляки! Чтобы москвичи считали себя земляками, надо чтобы с одной и той же станции метро они в одну сторону домой ехали.