Ревность
Шрифт:
Джефри уже вскочил на ноги и возился возле двери, устраняя препятствия и попутно опрокидывая подвернувшиеся под руку свечи. В конце концов ему удалось расчистить проход достаточной ширины, чтобы через него в холл протиснулась стройная девушка с пышной прической и широко раскрытыми, встревоженными глазами.
На мгновение Розамунда опешила. Она почему-то все это время представляла себе старшую сестру Линди. С мужем разошлась, любит «наводить порядок», не пьет — невольно представишь себе женщину не первой молодости. Однако эта девушка была не только моложе Линди, она была гораздо симпатичнее ее, во всяком случае, на первый взгляд. У нее была чистая белая кожа и копна мягких светлых волос.
— Давай, глупышка! — крикнула Линди сестре, которая в неверном свете осторожно, пожалуй, слишком осторожно пробиралась через сгрудившуюся между ними мебель. — Иди выпей чего-нибудь. Небось вымоталась, еле дышишь. Выглядишь как привидение. И зачем ты это затеяла?
Как странно, только после этих слов Розамунда заметила, что девушка и в самом деле выглядит как привидение: тонкая белая кожа слишком бледна, в больших глазах нет блеска. Казалось, она не в своей стихии; как рыбка, вытащенная из воды, она была не в состоянии нормально дышать в пестрой, развеселой атмосфере, которую сотворила Линди.
— Выпей, — повторила Линди, плеснув остатки вина в стакан и протянув его сестре.
Удивительно. Разве она сама только что не объясняла им, что сестра не пьет? Забыла что ли? Или надеется уговорить на этот раз?
— Нет, Линди, спасибо. Ты же знаешь… — Девушка отодвинула стакан и вопросительно взглянула на гостей. — Это?..
— Знаю, знаю, — Линди нетерпеливо махнула рукой, — надо бы вас представить. Но по-моему, это такая чепуха — все и так прекрасно знают, кто есть кто. Я тебе все про них доложила. Ведь так? И им все про тебя рассказала. Ну или почти все. Ладно, пожалуйста… Эйлин, это Розамунда Филдинг. Розамунда, это Эйлин Форбс… Довольна? Джеф, мне что, проделать то же самое и с тобой? Или обойдешься?
Из-за пламени свечи она послала ему улыбку. Он в ответ усмехнулся:
— Обойдусь как-нибудь. Сам попробую угадать. Это, наверное, — дайте-ка подумать — это либо твоя сестра Эйлин, либо… твоя сестра Эйлин!
— А вот и нет! Это моя сестра Эйлин! — Линди зашлась в хохоте. — Но знаешь, ты на верном пути, Джеф. Есть несколько Эйлин. И с нами сейчас только одна из них. Другая все еще наверху, мрачно разбирает вещи и, могу поспорить, ухлопает на это всю ночь. А третья… Впрочем, это уже другая история. Правда, Эйлин? — Линди искоса, с веселым вызовом глянула на сестру, но та не откликнулась.
Все равно как метнуть что-нибудь в подушку, подумала Розамунда, заранее знаешь, что не отскочит. Вот и Линди точно знала, что Эйлин непременно откажется от вина и не станет отвечать на подтрунивание. А доброй-то старшую сестрицу, пожалуй, не назовешь! Мысли Розамунды неслись одна за другой. С необъяснимым пылом, даже жадно уцепилась она за возможность отыскать изъян в характере Линди — господи, да ей же нравится выставлять напоказ меланхолию Эйлин рядом с собственной жизнерадостностью!
— Давайте есть! — весело кричала Линди, усаживаясь по-турецки перед импровизированным столом — перевернутым ящиком от шкафа, покрытым скатертью в красно-белую клетку. — Кто допьет стакан Эйлин? Кто вместо нее выпьет за ее здоровье? Раз сама она отказывается?
Рискуя расплескать вино, Линди размахивала стаканом в разные стороны, затем водрузила его на середину стола и старательно, правильным квадратом расставила вокруг четыре свечи.
— Вот так. Это будет приз. Самому находчивому и остроумному, тому, кто быстрее всех прикончит картофельный салат!
Линди смеялась. Все смеялись. В конце концов, это была лишь шутка. Почему же Розамунде показалось, что перед ними, в прозрачной жидкости, отливающей золотом среди свечей, острой льдинкой вспыхнула жестокость? Что это — плод ее въедливого воображения? Или отвергнутый стакан был выставлен на всеобщее обозрение нарочно? Чтобы лишний раз ткнуть пальцем в сторону Эйлин: вот, мол, полюбуйтесь на эту трезвую и занудную девицу!
Что за чушь лезет в голову? Прекрати немедленно! Розамунда рассердилась на себя и на свое воображение: все, что оно ей подсовывает, совершенно безосновательно. Линди просто ведет себя как хорошая хозяйка, старается поддержать компанию. Когда гости едва знают друг друга, волей-неволей приходится выдавать всякие глупости. Вместо того чтобы сидеть тут да наводить критику, Розамунде следовало подыграть ей, помочь чем-то. Хорошо хоть Джефри начал одну из своих смешных историй. Сегодня у него здорово получилось. Сама Розамунда, которая сто раз это слышала, согнулась пополам от хохота. Ужин продолжался. Все весело и беспорядочно тыкали вилками в еду. Даже Эйлин несколько оживилась, чаще улыбалась, стала отзываться на дружелюбные расспросы Джефри. Она как раз начала немного неуверенно рассказывать о своей работе в книжном отделе большого магазина, когда Линди, встав на четвереньки, подобралась к пресловутому стакану с вином и подняла его над головой.
— С превеликим удовольствием, — провозгласила она, — объявляю победителя нашего звездного конкурса на звание самого веселого и остроумного! Высокое жюри за последние двадцать пять минут внимательно изучило все кандидатуры и пришло к единогласному решению, что в этом году титул «Мисс Дома № 22 по улице Лесной Церкви» присуждается миссис Эйлин Форбс!
И тот же стакан был вновь церемонно поставлен перед несчастной девушкой, которую явно передернуло. Розамунда затаила дыхание: Эйлин снова выставляли на посмешище, поскольку ни от кого не могло укрыться, что по части веселья и остроумия ей до Линди как до неба.
Розамунда искоса глянула на Джефри — он-то видит, как Линди вредничает? Не видит. Простодушно, во весь рот улыбается обеим сестрам, а когда Линди в конце своей речи разразилась бешеными аплодисментами, радостно к ней присоединился.
Может, это все из добрых побуждений? Просто шуточка? Бог его знает… Чтобы поддержать Эйлин, Розамунда попыталась снова перевести разговор на книжный отдел.
— Должно быть, это так интересно — помогать людям выбирать книги? — сказала она, обращаясь к смутившейся девушке.
Но Линди ее перебила:
— Точно, и подходит Эйлин как нельзя лучше. Хорошая, спокойная, уважаемая работа, а под конец — пенсия. Наша Эйлин не сотрудница, а мечта отдела кадров! А я — его кошмар! Уверенность в завтрашнем дне — это не для меня, а уж что касается пенсии!..
Она выговорила это слово с таким ужасом, что Джефри покатился со смеху.
— И что же ты делаешь? — поинтересовался он. — Требуешь от потенциальных нанимателей гарантий, что на этой работе пенсия тебе не грозит и что они выгонят тебя без предупреждения, в мгновение ока?