Революции. Очень краткое введение

Я благодарен коллегам — исследователям революций за замечания по поводу отдельных частей рукописи: Марку Бейсингеру, Стивену Куку, Уильяму Дойлю, Джону Форану, Стивену Хаберу, Ричарду Хамилтону, Марку Кишлански, Алану Найту, Чарлзу Курцману, Джону Маркоффу, Иану Моррису, Шэрону Эриксону Непстаду, Джону Паджету, Сильвии Педраца, Элизабет Перри, Эрику Селбину, С.А. Смиту, Уолтеру Шейделу и Гордону Вуду. Они спасли меня от множества ошибок. Ответственность за ошибки, которые остались неисправленными, лежит только на мне.

В огромном долгу я и перед редакторами «Oxford University Press» — Нэнси Тофф, Джолин Осанка и Максом Ричманом. Проявленные ими настойчивость, требовательность и превосходная работа над книгой, их усилия, направленные на повышение качества текста, можно считать образцом редакторской работы.

Моя жена Джина Салман-Голдстоун прочитала все главы, оценивая их с точки зрения ясности и стилистического единства. Так что если эта книга написана просто и интересно, то этим я обязан моей чудесной супруге.

УTPOM 14 июля 1789 г. толпа, состоявшая из парижского рабочего люда, начала штурм Бастилии. На помощь ей пришли солдаты-дезертиры, которые прихватили, с собой пушки. Стоявшая неподалеку лагерем королевская армия предпочла не замечать происходящее, и под конец дня толпа ворвалась в крепость. Коменданта убили, насадили его голову на пику и прошлись с нею по улицам. Говорят, что вечером того же дня на вопрос Людовика XVI: «Это что, бунт?» герцог де Ларошфуко ответил: «Нет, сир, это революция» [1] .

Ответ герцога был продиктован его уверенностью в том, что толпы не просто требовали снижения цен на хлеб или отставки непопулярного министра и не просто выражали протест против эгоистичной роскоши, в которой жила королева Мария-Антуатнетта. Парижане выступили в поддержку Национального собрания и третьего сословия — простого народа, представители которого, заседали в Генеральных штатах. Тремя, неделями ранее эти люди бросили вызов королю, объявив, что именно третье сословие, а не знать: и духовенство, должно стоять во главе Франции. А при поддержке народа и перешедших на их сторону солдат они могли положить конец старому общественному и политическому режиму.

В основании наших взглядов на революцию лежат два главных образа. Первый — героический: забитые и угнетенные массы встают с колен при помощи вождей, которые направляют их на свержение несправедливых правителей и помогают добиться свободы и достойного существования. Происходящее при этом насилие необходимо для. уничтожения старого порядка и подавления его сторонников. Это — родовые муки нового порядка, который должен принести с собой социальную справедливость. Идеал, принадлежавший древнегреческой и римской традициям времен основания республик, был подхвачен защитниками американской и французской революций, такими как. Томас Пейн и Жюль Мишле. Позднее ему была придана современная форма, названная теорией неизбежной победы бедных над богатыми и развитая Карлом Марксом, Владимиром Лениным, Мао Цзэдуном и их последователями.

Но существует и другой, противоположный образ революции — как взрыва народного гнева, порождающего хаос. С этой точки зрения, какими бы благородными мотивами ни руководствовались реформаторы, спуская толпу с привязи, они получают массу, которая жаждет крови и поднимает волны насилия, уничтожающие все вокруг, в том числе самих революционных вождей. Стремясь к заведомо недостижимым целям и личной славе, эти вожди превращают цивилизованное общество в руины, приносят неоправданные жертвы и разрушения. Такой взгляд высказывали английские критики начиная с Эдмунда Берка и Томаса Карлейля и кончая Чарльзом Диккенсом, которые испытывали страх перед эксцессами французской революции. Позднее его подхватили критики русской и китайской революций, считавшие цену за преобразования, проведенные Сталиным и Мао, непомерно высокой.

История революций свидетельствует о том, что на самом деле у медали две стороны. Революции очень отличаются друг от друга. Одни носят ненасильственный характер, другие порождают кровавые гражданские войны; одни приводят к демократии и свободе, другие — к жестокой диктатуре. Сегодня политических лидеров интересуют не столько конкурирующие революционные мифы, сколько ответы на вопросы, почему происходят революции и как они развиваются. Революции, вспыхивающие в самых неожиданных местах — в Иране и Никарагуа в 1979 г., в Советском Союзе и Восточной Европе в 1989–1891 гг. и по всему арабскому миру в 2011 г., — это не просто шок для правителей, — но и нарушение мирового порядка.

В этой книге предпринимается попытка ответить на следующие вопросы: почему происходят революции, в связи с чем они застают нас врасплох, какова их история, и как они влияют на национальную и мировую политику. Но вначале необходимо понять, что представляет собой революция, и чем она отличается от других видов нарушения порядка и социальных преобразований.

На протяжении всей истории люди страдают от притеснений и гнета. В большинстве случаев они проявляют стойкость духа и смирение; возносят молитвы и надеются на лучшее. Как правило, люди считают власть слишком сильной, чтобы можно было ее изменить, а самих себя слишком; малочисленными и слабыми, чтобы осуществить преобразования. И даже если они все-таки восстают, их действия по большей части не находят широкой поддержки и легко подавляются.

Поэтому революции случаются редко — гораздо реже, чем репрессии и несправедливые деяния. Они происходят; только тогда, когда правители слабеют и оказываются: в изоляции, когда элиты нападают на власть, вместо того чтобы ее защищать, а люди начинают чувствовать себя частью многочисленной, сплоченной и исполненной правоты группы, способной действовать сообща ради перемен.

Политологи, и историки определяют понятие «революция» по-разному. Большинство считает, что революции предполагают насильственную смену власти, участие масс и преобразование институтов. Другие говорят о том, что революции случаются относительно внезапно, а третьи — что они носят насильственный характер. Некоторые настаивают на том, что революции — это проявление классовой борьбы бедных против богатых или простонародья против людей привилегированных. Однако на самом деле все это просто разные формы, в которых происходят, революции.

Во времена китайской коммунистической революции Мао Цзэдун, прежде чем прийти к власти, провел более двадцати лет в глубинке, поднимая крестьянство и борясь с националистами. Большинство недавних «цветных революций», таких как революция «власти народа» на Филиппинах и «оранжевая революция» в Украине развивались быстро, в течение нескольких недель, и все же оставались ненасильственными. Многие антиколониальные революции, такие как американская, объединяли все классы в борьбе. с колониальной властью и почти или вовсе не вели к перераспределению богатства или социальных статусов.