Революционер
Шрифт:
Добб снова выматерился:
– Ты прав!
Я впился взглядом в стрелку альтиметра — 40 метров, 30 метров, 20 метров...
Катапультироваться с такой высоты было уже бессмысленно. Когда до земли оставалось менее 10 метров Рэя растворилась, пропала из кабины, исчезнув в неизвестном направлении.
Но тут же вертушка вздрогнула и, замедлив свое вращение, начала оседать гораздо медленнее. Я кинулся к боковому стеклу кабины — между землёй и вертолётом возникла Рэя, расставив ноги и подняв руки, она держала вертолёт своей неведомой силой. Я, как часть машины, почувствовал небывалую лёгкость в теле, но за ней последовала ужасающая боль, сравнимая со сдиранием шкуры заживо!
У самой земли вертолет завалился на бок, и начал лупить по земле лопастями, сминая их в подобие свастики и поднимая клубы пыли с разбитого бетона. Чертыхнулась турбина, сила Рэи быстро иссякла и боль, раздиравшая моё тело, прошла так же внезапно, как и началась. Судя по сдавленному стону – я не один почувствовал её. Я быстро опомнился – как раз в тот момент, когда вертушка с грохотом рухнула на землю, продолжая молотить винтом по высохшей земле.
Дальше сидеть в вертолете смысла не было — я схватил свое оружие и спрыгнул на землю сразу, как миновала опасность быть порубленным в капусту несущим винтом. Коснувшись земли, я тут же огляделся: Рэя стояла на четвереньках, держась за живот и надрывно кашляя. От нагрузки огромной машины лапы самки почернели до самых плеч, а глаза из красных стали чёрными, безжизненными. Я тут же бросился к ней — Добб сам справится.
Она была как пьяная, лапки не держали ее. По этому, повесив пулемет на плечо, я подхватил её на руки. Как в алмазном пике, на огромной высоте, она почти сразу заснула у меня на руках, перед этим прошептав:
– Я вас задела… простите…
Оглянувшись, я смачно чертыхнулся — вертолет лежал рядом с одним из блоков реактора, а значит — в самом сердце вражеской территории. Добб уже бежал ко мне со всем нашим оружием, а вдалеке был слышен шум двигателей.
– Попали мы! — только сказал он, нервно оглядываясь, — Сможет она нам помочь!?
– Нет, — ответил я, разглядывая её лапы. На них не было шерсти, она будто впиталась в её почерневшую кожу, — Ещё долго не сможет.
Я прижался подбородком к динамику рации:
– Мы на месте! Что дальше Кронос!?
– Ваша задача — продержаться до прибытия подкрепления!
– Сколько!? — Я увидел как в дальнем конце аллеи показался угловатый корпус БТРа и россыпь касок по сторонам.
– Что «сколько»?
– Сколько ждать!? — Ревя двигателями БТР пополз в нашу сторону, ворочая хоботом крупнокалиберного пулемета. Одновременно с другой стороны раздался лязг и грохот — кто слышал как ездит разбитый Т-72 тот это звук ни чем не спутает.
– Продержитесь сколько сможете. Помощь уже в пути.
– Надеюсь это будет танковый корпус... — процедил я, глядя как за башней танка показались стволы «Шилки».
Я огляделся — если уж нужно продержаться, то нужно укрытие. Встряхнув почти отключившуюся Рею, я мотнул головой:
– Сюда! — И побежал в сторону сложенных бетонных плит в двадцати метрах от стены блока реактора.
– Нахрена!? — Проревел Добб, нервно оглядываясь. — Лучше туда!
Он показал на бетонную будочку с какими то вентилями внутри. Я замотал головой:
– Нет! Танк! Один фугас и нас размажет давлением! Даже костюмы не спасут!
– Вообще-то спасут... — Начал было Кронос, но я его перебил.
– Кронос! Я занят!! — Мне некогда было читать курс по городскому бою. Объяснять что в строении с крышей нас может просто завалить. И это не считая того, что на Рее нет никаких костюмов...
Затащив самочку на стопку бетонных плит, я аккуратно уложил ее на землю и скинул с плеча пулемет. Видимо поняв что со мной лучше не спорить Добб забежал за наше укрытие и присел с другого края.
– Что теперь? — недовольно проворчал он.
– Теперь мы останавливаем пехоту и БТР.
– А танк и зенитка!?
– А с ними, мы и так и так ничего не можем сделать. В танке у них вряд ли сидит Михаэль Виттман — поэтому они скорее всего в нас даже и не попадут с первого раза. А вот пехота может...
Видимо поняв что у меня есть план, и что я знаю что делаю Добб перестал препираться. Увидев что я поставил свой пулемет на сошки Добб встал на колено рядом, держа оружие наготове.
Я подпустил БТР с пехотой поближе, а потом ударил по пехоте длинной очередью.
Несколько боевиков попадали на землю. Строй касок тут же рассыпался — все кто не попал под очередь рассредоточились — кто-то нырнул за тушу БТРа, а кто-то спрятался за окружающими элементами ландшафта — столбами, бетонными плитами, крупными кусками металлического и бетонного мусора. Сам БТР замер и повел стволом пулемета — похоже наводчик просто не заметил откуда стреляли. Пользуясь этим Добб дал длинную очередь из своего гранатомета — серия разрывов накрыла бронетранспортер с обеих сторон. Тотчас из-за ближайших к БТРу укрытий вывалилось несколько дергающихся тушек. Раздались крики боли, злобы и грязные ругательства.
В завершении Добб отложил гранатомет и сняв с пояса массивную колотушку противотанковой гранаты РКГ-3 и отточенным движением киборга бросил ее в БТР.
Описав параболическую дугу граната стабилизируемая парашютиком упала за башней БТРа. Раздался хлопок, БТР задымился, ствол его пулемета дернулся, а через мгновение люки его распахнулись и из под брони с истошными криками полез горящий экипаж.
Усмехнувшись тому как быстро мы разделались с первой партией врагов я оглянулся на танк и зенитку. Как я и предполагал танкисты просто стояли в трехстах-четырехстах метрах и судя по всему пытались понять что происходит.
Повернувшись к горящему БТРу я увидел как несколько фигурок, пригибаясь, отбегают назад.
Вспомнив грубое определение гомосексуалистов, я упер приклад в плечо и дал две короткие очереди. Несколько фигур дернулись и осели, но паре боевиков удалось уйти.
Сплюнув в чувствах, я кивнул Доббу:
– Накрой зенитку.
– Чем!?
– Чем ни будь. БТР ты же подбил.
– У меня гранат не очень много... — Покачал головой гранатометчик. — А нам тут еще не известно сколько сидеть...