Революция разума
Шрифт:
– Почему ты бродила в темноте? Не могла включить свет? – спросил Кирилл. Аня ответила трясущимися губами:
– В моей голове даже не возникло такой мысли.
Кирилл помрачнел от ее испуганного вида.
– Я нашел твой телефон, держи, – сказал Михаил и протянул ей мобильный.
– Расскажи, что с тобой случилось, – просил Кирилл.
Аня боялась рассказывать о таком кому-либо. Она была уверена, что ее примут за сумасшедшую. А если потребуют доказательства, то какие доводы можно привести в пользу существования потусторонних сил? Кирилл не сдавался
– Нет! Только не выключай свет! Прошу.
Михаил отдернул руку, словно дотронулся до кипятка.
– Извини, я не хотела так грубо. Просто… я боюсь темноты.
Михаил никогда не видел в человеке столько страха в глазах.
– Остаться с тобой? – спросил он.
– Боже, нет. Со мной все нормально, не нужно так беспокоиться.
– Ты уверена?
– Да, – ответила Аня.
Михаил вздохнул и перед уходом добавил:
– В соседней комнате горничная, справа от тебя кнопка вызова. Ты можешь вызвать горничную, если тебе что-то понадобится. Я совсем забыл рассказать про эту кнопку, но теперь ты знаешь. И в следующий раз включай свет в коридоре, не ходи в темноте.
Аня обратила внимание на цепочку Михаила. Она не решилась спросить, откуда она у него. Михаил вышел из комнаты, Аня сжала одеяло. Она смотрела на горящий торшер и пыталась до конца осознать случившееся. Этой ночью она не уснула.
Аня встала в шесть утра. Под глазами появились синяки и мешки. Организм требовал сон, но бесконечные мысли не давали уснуть хоть на минуту. Аня накинула халат и спустилась к Михаилу, который доедал завтрак. Она робко села рядом с ним и скрестила руки.
– Я попрошу подогреть, если нужно, – сказал Михаил.
– Все нормально.
Ее тело было таким слабым, что она с трудом удерживала вилку. Аня отломила маленький кусочек яичницы. Аппетита у нее не было, но она заставила себя есть, в противном случае Аня упала бы в обморок от упадка сил. На кухне копошились повара. Михаил молча доедал завтрак и практически не смотрел в сторону Ани, это создавало неловкость.
– Скажи, – сказала Аня, когда Михаил хотел встать из-за стола, – ты веришь, что существуют потусторонние силы?
Михаил отодвинул тарелку и недовольно посмотрел на девушку:
– Ничего подобного не существует. Нет никакого бога, дьявола. Есть только люди и то, что их окружает.
Михаил встал из-за стола, но Аня решилась задать еще один вопрос:
– Тогда, как ты думаешь. Существует ли душа?
Он остановился.
– Наверное. Человек не может быть лишь куском мяса. Возможно, во вселенной все души собираются вместе после смерти. Кто знает. Но я убежден, что нет никого, кто бы управлял этими душами.
Аня не доела завтрак. Не рассказала о случившемся. Она была уверена, ей бы не поверили или вовсе сослали бы в психушку. Она решила, что свяжет произошедшее с беременностью и каким-нибудь образом спишет на гормональный сбой. Единственная, кому она могла рассказать правду, это Вика.
Часы показывали половину седьмого утра. «Еще слишком рано, чтобы звонить ей», – подумала Аня и ушла в комнату.
После полудня Вика пришла к сестре. В комнате было прохладно, работал кондиционер. Вика рисовала за деревянным столом, карандаш скользил по бумаге, издавая шершавый звук. На рисунок падали блеклые солнечные лучи.
– Слушай, я скоро тут мангу нарисую, если ты не расскажешь мне, что случилось. Уже полчаса здесь сижу, – сказала Вика. Она ожидала услышать историю о том, как ее сестра снова поругалась с Кириллом. Она рисовала парня с крыльями, который стоял на крыше и смотрел на закат. Рисунок был живым, Вика умело подчеркивала детали и создавала легкую туманность там, где это было необходимо. Красоту она видела не в совершенстве линий. «Небрежность – идеал искусства», – любила повторять она.
– Я видела мертвого мальчика, – сказала Аня. Карандаш застыл на крыльях парня, которого рисовала Вика. Она медленно повернула голову, ее глаза с ужасом смотрели на сестру.
– В смысле? Где?
– Ты не правильно поняла. Я имею ввиду привидение. Душу мальчика.
Аня рассказала все, что пережила в ту ночь. Вика случайно сломала карандаш, когда слушала слова сестры. История не укладывалась в голове, по коже пробегали мурашки. Кусочек грифеля упал на пол и спрятался в темном углу.
– Это… кажется… невозможным… – Вика говорила с большими паузами. Она схватилась за голову, ее взгляд упал на рисунок. Она смотрела на недорисованные крылья и небо, с которым они соприкасались.
– Я никому не рассказала. Вряд ли мне кто-то бы поверил, – сказала Аня, ее взгляд поник. Вика подошла к сестре и обняла ее.
– Помнишь, как в детстве, когда мы были в деревне, я сказала, что видела мальчика со светлыми волосами?
– Помню.
– Мама и бабушка говорили, что такого мальчика нет в деревне. Что я все придумала. Я до сих пор помню, что он сказал мне. Он сказал – всегда замечай детали, наблюдай за природой и увидишь незримое. Я плакала, ведь никто не поверил мне. И только ты подошла и сказала, что веришь. Вот и я тебе верю.
Сестры обнялись, на глазах появились слезы. Вика ощущала на плечах щекотливое дыхание Ани. Вика хотела что-то сказать, но потом передумала. В молчании она увидела гораздо больше смысла, чем в тысяче ярких слов.
За окном пролетела бабочка. Это была обыкновенная капустница, но сейчас Вике она показалась прекрасной. Вика обняла сестру крепче. Этот момент создавал фонтан теплых чувств. Преображал то, что, на первый взгляд, казалось обыденным.
В комнату зашел Кирилл, сестры его не заметили. Он хотел сначала съязвить по поводу увиденного, но потом передумал. В их отношениях он заметил то, чего не было между ним и Михаилом – понимания и родственной любви.