Революция щелкунчиков
Шрифт:
— Потрещи иглами!
Халемтат величественно махнул охраннику, но тот нагло сказал в ответ:
— Потрещи иглами!
Халемтат повернулся и во весь дух кинулся во дворец. Позади него скандировали:
— Потрещи иглами! Потрещи иглами!
Тогда совершенно внезапно Тейтеп затрещал иглами. Мэри услышала, что вся толпа захохотала и продолжала хохотать над своим удравшим правителем.
Мэри обмякла в руках Ника. Он чуть приобнял ее, выпустил и сказал, перекрикивая треск празов:
— Я думал, ты полезешь туда и тебя убьют, дурочку.
— Я
— По-моему, ничего не делать — это и есть работа дипломата.
— Ты прав: после этого мелкого эпизода я, вероятно, так или иначе, потеряю работу.
— Мое предложение остается в силе.
— Ты скажи мне правду: будь я пятнадцать минут назад в твоей команде, ты бы меня отпустил?
Ник расхохотался и ответил:
— Конечно, нет. Но по крайней мере я понял, почему ты откусила мне половину ладони.
— О Господи, Ник! Прости меня! Тебе больно?
— Ага. Но извинения я принимаю и в следующий раз не дам тебе такой возможности.
— В следующий раз?
Он, все еще ухмыляясь, кивнул. Что же, Ник и вправду был реалистом.
— Привет, Ник, — услышали они знакомый голос. Рядом стоял Тейтеп. — С возвращением.
— Привет, Тейтеп. Вы, ребята, устроили здесь настоящий спектакль. Что будет дальше?
Тейтеп потрещал всеми иглами и проговорил:
— Вы можете предполагать не хуже, чем я. Никогда не участвовал ни в чем подобном. Кортен до сих пор смеется. — Он повернулся к Мэри. — Поделимся? Я был слишком занят в тот момент, чтобы наблюдать. Вы с Ником спаривались? Если будете снова, разрешите мне посмотреть?
Мэри залилась краской до шеи, а Ник преувеличенно весело расхохотался.
— Ты ему объясни, — твердо сказала Мэри Нику. — Правила спаривания вне моей дипломатической юрисдикции. А я пока еще в дипломатическом статусе — по крайней мере до того, как мы вернемся в посольство.
Тейтеп уселся на задние лапы, нетерпеливо ожидая объяснений от Ника. Мэри поспешно заговорила сама:
— Нет, Тейтеп, это не было спариванием. Я была так испугана за вас, что хотела вмешаться, и... ну, я не знаю, что бы я сделала, но я просто не могла оставаться в стороне и позволить Халемтату вас изувечить. — Она сердито посмотрела на Ника и закончила: — Ник боялся, что меня поранят, и применил силу.
Тейтеп от удивления вытаращил глаза
— Мэри, вы намеревались сражаться из-за меня?
— Вы же мой друг!
— Благодарю вас, — сказал он торжественно. Повернулся к Нику, — Вы были правы, когда удерживали ее. Трещать — это лучше, чем сражаться. — Он снова повернулся к Мэри и добавил: — Это вы показали нам, как трещать на Халемтата. — Он встряхнулся всем телом с. шумом, похожим на звук сотни барабанчиков. — Халемтат поджал хвост и убежал от нашего треска!
— И что теперь? — спросил Ник.
— Теперь я намерен пойти домой. Сейчас обеденное время, и я так голоден, что готов съесть целое дерево.
Он поднялся на лапы и двинулся к дому. Толпа уже рассеялась. Мэри это казалось странным и разочаровывающим, пока она не поняла,
— Ник, я действительно хочу, чтобы вы поделились насчет спаривания людей. Ведь я должен понимать, когда Мэри сражается, а когда спаривается. Тогда я бы знал, нуждается ли она в помощи или... или никакая помощь ей не нужна.
Мэри снова побагровела. Ник сказал:
— Я расскажу вам об этом все, когда обоснуюсь на месте.
— Благодарю вас. — Тейтеп зашагал к дому так беспечно, будто ничего необычного не произошло. По сути, всю толпу, смеющуюся и болтающую, можно было принять за компанию, возвращающуюся с пикника при заходе солнца.
К моменту возвращения в посольство Мэри была уже безработной. Кларенс даже угрожал ей выдворением с планеты на грузовом корабле, однако Ник объявил, что у Кларенса нет права отсылать кого бы то ни было из его, Ника, этнологов.
Через пару дней вся компания — Ник, Тейтеп и Мэри — собралась, чтобы выбрать рождественское дерево из заповедника Халемтата.
Ник поинтересовался:
— Тейтеп, как революция — продолжается? Вместо ответа Тейтеп затрещал иглами по всему телу.
— Это хорошо, — сказал Ник.
— Не исключено, у меня будут хорошие новости, чтобы поделиться с вами на рождественской вечеринке, — добавил праз.
— Тогда мы ждем вечеринки еще больше, чем обычно, — улыбнулась землянка
— А я привез прямо с Земли сюрприз для Мэри, — сказал Ник. — Но пока это секрет.
— Не поделитесь? — спросил Тейтеп.
— В сочельник. Я думаю, после того, как вы сообщите свои новости.
Вечер у елки был в самом разгаре. Импровизированный рождественский хор пел чешские гимны — подарок Эсперанцы всем сотрудникам. Кларенс так размягчился от рождественского пунша, что предложил Мэри вернуться на работу — если она не будет проявлять строптивость. Она тоже размягчилась, но сказала «нет» — правда, вежливо.
Наконец появился Ник вместе с Тейтепом, Чорниэном, Чейлам и их детьми. В перерыве между двумя гимнами он помахал импровизированному хору, призывая к молчанию.
— Внимание! — прокричал он, перекрывая общую болтовню. — Пожалуйста, внимание! У Тейтепа есть сообщение для всех! — Когда наступила тишина, Ник повернулся к Тейтепу и сказал: — Вам место.
— У меня есть место, — возразил Тейтеп.
— Это значит, можете говорить, — пояснил Ник. — Поверьте, не одна Мэри хочет узнать новости.
Тем не менее Тейтеп обратился именно к Мэри:
— Мы все навещали Халемтата. И Халемтат согласился: впредь никто не будет острижен, если пять жителей той же деревни не согласятся, что проступок заслуживает столь сурового наказания. Выбирать этих пятерых будем мы, а не Халемтат. Далее, с сегодняшнего дня каждый может говорить все, что угодно, без страха быть остриженным. Выражение своего мнения впредь не будет наказуемо.