Революция.com. Основы протестной инженерии

Почепцов Георгий Георгиевич

В случае Полы Джонс Стефанопулос подчеркивает: «Моей целью стало размещение Полы Джонс в той же категории, что и Конни Хамри, – женщины, чьи рассказы были столь подозрительны, что их изложение не должно было удостаиваться внимания массмедиа» [2. – С. 267]. Отдельной задачей стало не допустить показ ее пресс-конференций по телевидению. И Стефанопулос лично связывается с представителями основных телесетей: Эн-би-си, Си-би-эс, Си-эн-эн. Целью было похоронить эту ситуацию в одном выпуске газеты. Здесь мы видим как приемы манипулирования информационным пространством в работе с телесетями, так и манипулирование когнитивным пространством, когда Стефанопулос пытается создать из Полы Джонс недостоверный источник.

Мы

видим достаточно четкие задачи, которые пытался решить Белый дом:

• остановить распространение информации, замкнув его на однодневное событие;

• разрушить достоверность источника негативной информации;

• ограничить ареал распространения негативной информации печатными СМИ, не допуская ее до телеканалов.

Когда же остановить подобные действия в информационном пространстве в связи с появлением обвинений Моники Левински оказалось невозможным, возникла проблема с покаянием президента. Как нам представляется, в результате их удалось отбить, когда в массовое сознание внедрили разницу личной и президентской жизни Клинтона. Именно в этот момент, который четко продемонстрировали опросы населения, Билл Клинтон и выступил со своим покаянием, закрепив достигнутый успех.

Интересно в этом плане высказывается Дик Моррис, консультант Клинтона, который на тот момент официально уже не сотрудничал с Белым домом. До этого следует упомянуть, что он подчеркивает важность стратегии, иронически говоря о своих оппонентах: «Зачастую, особенно в предвыборных штабах республиканской партии, путают боеприпасы и стратегию, так что иногда план звучит так: «Будем палить негативными снарядами, пока не кончатся» [3]. Что же касается скандала с Моникой Левински, то в этом случае он считает, что сексуальные скандалы не входят в число приоритетов избирателей. Как, кстати, и скандалы коррупционного порядка, которые избиратель как бы не «видит», если они не доходят до суда.

Тем более что в ряде случае власть обладает возможностью предупреждающего удара, что позволяет разрушить планы оппонентов в самом начале. Это однотипно использованию информационных операций в военных ситуациях. Например, в ситуации Косово констатируется, что задолго до наступления критической ситуации миротворцы работали с албанскими и сербскими лидерами и влиятельными группами, чтобы модифицировать их отношение и поведение [4]. В качестве такой критической ситуации упомянуты и выборы, когда были инициированы личные встречи между противоборствующими лидерами, чтобы избежать политического насилия. Сходно в ситуации возникающих атак вновь инициировались встречи лидеров, раздача листовок населению и усиленное патрулирование, чтобы предотвратить продолжение насилия. То есть здесь дискуссия является способом предотвращения насилия.

Перед нами возникает разрешение конфликта не внутри конфликтной ситуации, а как бы с метауровня. Именно третья сторона, обладающая нужным уровнем авторитетности, а в данном случае и силы, становится таким метарегулятором конфликта. При этом ее роль моделируется как нейтральная, хотя на самом деле она является одним из участников.

При этом существуют варианты искусственного возникновения третьей стороны, когда обе стороны конфликта начинают обращаться, например, к международной общественности. При этом для одной из сторон это становится возможностью вынесения начавшихся процессов разрушения легитимности на международный уровень.

Советский Союз разрушался по сходным моделям. Идею «империи зла» усиленно поддерживали, в то же время уходя в сторону от освещения позитивных характеристик того же объекта. Освещение в западной прессе получали только негативные стороны, подрывающие легитимность действующей власти. При этом именно внутренняя оппозиция всегда более значима, чем любая внешняя, поэтому она в виде диссидентства активно поддерживалась извне.

Как видим, имеют место разнообразные попытки разрушения легитимности власти для последующей ее смены или трансформации. Всякий вариант внешнего строительства новой властной структурности (как, кстати, и внутреннего) имеет набор своих собственных точек уязвимости, позволяющих если не остановить, то хотя бы замедлить внешнее строительство. Например, для Ирака существенным моментом оказывается продолжение войны, что не позволяет в полной мере развивать внутренние структуры трансформации.

Выстраивание проекта извне требует удержания ресурсного, информационного, социального и других ключевых параметров будущей системы (или ее трансформаторов). Например, команды реформаторов всегда поддерживались извне в процессе перехода от социализма к капитализму. Их можно трактовать как определенные аттракторы, которые в имеющемся хаосе собирают вновь систему управления, ориентируя ее на новые типы целей.

Внешний игрок создает свой аналог внутри новой системы, пытаясь таким образом трансформировать ее. В этой роли, например, выступали диссиденты в советское время, когда, с одной стороны, их поддерживали ресурсно для создания внутри страны иной точки зрения, с другой – эта точка зрения уходила вовне, а потом возвращалась сквозь западные СМИ для распространения внутри страны.

Функционально это определенная «антиячейка», выстроенная в определенной контрсистеме, что не только держит систему в напряжении, но и создает условия для распространения новых таких же элементов. Система начинает наполняться инородными элементами, в долговременной перспективе ведущими к разрушению системы.

Подобный взгляд извне можно увидеть, например, в систематике построения реформы армии в исламских странах (речь идет о Египте, Пакистане и Сирии) путем увеличения гражданского контроля [5]. Уже сама формулировка задачи понятна, поскольку она направлена на определенное разрушение самодостаточности армии как общественного института. Политический инструментарий, способствующий такой трансформации, принимает следующий вид:

 поддержка местных реформаторов;

 поддержка гражданского контроля над военными;

 усиление позитивного влияния с помощью выдвигаемых условий.

Перед нами достаточно четкий инструментарий, который, вероятно, применяется не только и не столько для построения армии, но и во многих других проектах. Каждый из этих инструментов (и в сумме, и в отдельности) направлен на создание условий для трансформации объекта в нужном направлении. Местные реформаторы должны создать условия для продвижения нужной трансформации изнутри. Гражданский контроль должен разрушить закрытость военных как системы. Открытые системы скорее поддаются трансформациям, чем закрытые. Внешние рамки в виде условий в обмен на те или иные действия должны создать необходимое внешнее давление на систему. В сумме выстраивается как внутреннее, так и внешнее давление на систему. Координация этих усилий и призвана трансформировать систему.

Планировщики военной игры Unified Quest'05, проведенной в сентябре 2004 года в США с задачей влияния на умы и сердца противника, исходили в своих рассуждениях не из настоящего момента, а из точки в будущем [6]: каким должен быть этот регион, когда войска уйдут из него. Соответственно, необходимым было решение проблемы проведения тех операций, которые могут привести к такому результату.

Угрозы и псевдоугрозы

Внутренняя трансформация может идти ради большой цели или преодоления большой угрозы. Тогда система естественным образом начинает реагировать, поскольку «раздражитель» явно переходит пороговые величины.