Ревущие девяностые. Семена развала
Шрифт:
То, что произошло в девяностых, можно свести к нарушению, причем самым существенным образом, давно установившейся системы сдержек и противовесов — между Уолл-стритом, Мэйн-стритом (иногда называемым Хай-стритом в Великобритании) и трудом, между старыми отраслями и новыми технологиями, между государством и рынком, в результате внезапного возвышения финансового сектора. Было сказано, что все страны, включая Соединенные Штаты, должны подчиниться дисциплине рынка. Хорошо известные старые истины, что существуют альтернативные политические курсы, что разные политические курсы по-разному затрагивают различные группы населения, что существуют компромиссы, что политика представляет собой арену, где производится оценка компромиссов и производятся выбор, — были отброшены.
Мы в администрации Клинтона знали, что эта логика ошибочна. Если мы действительно признавали верховенство финансового сектора, если существовал единственно верный набор политических мероприятий, под которым мы готовы были подписаться, то что же отличало бы нас от республиканцев, разве что наша большая компетентность? Взяла верх своего рода шизофрения. Пока мы думали, что осуществляем различные политические
Я пишу эту книгу с позиций американца, человека, принимавшего участие во внутренних дискуссиях в Соединенных Штатах, глубоко озабоченного направлением, в котором движется страна. Но я пишу ее и как активный участник параллельных дискуссий, развертывавшихся во всем мире и более широких споров о глобализации, которая стала теперь проблемой, стоящей в повестке дня. Провалы в Америке — подъем и спад, безответственное управление макроэкономикой, избыточное дерегулирование и корпоративные скандалы, которым оно способствовало — как я полагаю, представляют интерес не только для американцев. То, что рассказывается здесь, должно заставить задуматься людей по всему миру, и по нескольким причинам.
Глобализация сделала всех и каждого в этом мире гораздо более взаимозависимыми. Принято говорить, что когда Соединенные Штаты чихают, Мексика схватывает простуду. Но теперь, когда Соединенные Штаты чихают, большая часть мира ложится на больничную койку с инфлюэнцией. А сегодняшние проблемы Америки зашли уже гораздо дальше простого насморка. Любой анализ текущих мировых экономических проблем, равно как и проблем предыдущего десятилетия, должны начинаться с обсуждения положения в Америке.
Кроме того, глобализация означает нечто большее, чем просто более свободное движение товаров, услуг и капитала через границы. Она связана с более быстрым распространением идей. Как я уже отмечал, Америка поставила себя в положение модели для всего остального мира. На Америку взирали стараясь понять, каким должен быть правильный баланс между государством и рынком, какими должны быть институты и какие политические мероприятия способствуют бесперебойному функционированию рыночного механизма. По всему миру распространилась американская корпоративная практика, и Америка старалась везде, где только можно, навязать свою практику бухгалтерского учета. Странам, которые отказывались добровольно подражать Америке, в надежде, что их экономика тоже способна испытать подъем, включая страны, полагавшие, что Америке не удалось нащупать правильного баланса [2] , подвергались как обхаживанию, так и травле, а в случае развивающихся стран, зависящих от помощи Международного валютного фонда, фактически вынуждались силой следовать курсу, представленному, как продиктованному самой историей.
2
Между рынком и государством. — Примеч. пер.
Неудивительно, что американские проблемы, затронутые в этой книге, имеют свои параллели во многих странах по всему свету. Корпоративные скандалы коснулись и европейских компаний, привели к отставке главных исполнительных директоров таких гигантов, как Вивенди [3] и бросили тень на такую казалось бы, солидную компанию, как Голландская бакалейная группа Ахолд (Dutch grocery group Ahold) [4] . В других странах, если и не было таких громких злоупотреблений со стороны корпоративных менеджеров, тем не менее направление тенденций вызывает глубокую тревогу.
3
Vivendi Universal — крупная европейская транснациональная компания, со штаб-квартирой в Париже. Имеет многочисленные дочерние предприятия. Выпускает кино-, теле- и музыкальную продукцию, а также интерактивные игры. Организует обычную и мобильную телефонную связь. Оборот в первом полугодии 2004 г. — 11,4 млрд евро, персонал 41,2 тыс. человек. Представлена в 71 стране. — Примеч. пер.
4
Ahold — гигантская транснациональная корпорация со штаб-квартирой в Голландии, контролирующая сеть супермаркетов, продовольственных магазинов и автозаправочных станций по всему миру. Почти 60% продаж приходится на Соединенные Штаты, где персонал дочерних компаний корпорации достигает 170 тыс. человек и еженедельно обслуживает порядка 20 млн покупателей. — Примеч. пер.
Другие проблемы, стоявшие в центре американской драмы, разыгрываются аналогичным образом и на других сценах. В других странах благоговение по отношению к финансовому сектору — и его мощи — проявляется часто даже сильнее, чем в Соединенных Штатах; взгляды финансового сообщества определяют политику и даже исходы выборов. Заклинания о сокращении
За всем этим идут баталии между сторонниками минимального роста государства и теми, кто убежден, что необходима большая роль государства, если мы хотим построить общество такого рода, победу которого мы хотели бы видеть в одной стране за другой, в развивающемся мире, и не меньше — в развитом, по обе стороны Атлантического и Тихого океанов. Недавний американский опыт поучителен для всех, и я надеюсь, что выводы, которые я сделал в заключительных главах этой книги, а также программа на будущее, которые я набросал, могут иметь такое значение для других стран, как и для Соединенных Штатов.
Эта книга не является журналистским расследованием. Скандалы и другие проблемы хорошо документированы в иных публикациях{2}. Моей целью является интерпретация, она нужна, чтобы помочь нам понять, почему дело обернулось неладно, и как можно исправить положение. Как социолог, я не считаю, что проблемы таких масштабов могут быть просто случайностями, результатами отклоняющегося поведения нескольких индивидуумов. Я ищу системные ошибки, а их оказывается очень много. Интересно, что многие из этих проблем тесно связаны с программой моих исследований трех предшествующих десятилетий; они связаны с проблемами несовершенной и частично асимметричной информации — т.е. ситуации, в которых некоторые люди располагают такой информацией, какой нет у других. Теоретические успехи в этой области помогают нам понять, что было сделано не так и почему. Они также объясняют нам, почему в годы перед тем, как эти проблемы выплыли на поверхность, я боролся внутри администрации Клинтона против многих политических мероприятий, которые способствовали возникновению этих проблем. Когда решения этих проблем начали обсуждаться десять лет назад, они в основном касались теории. Сегодня о них свидетельствуют факты. Но в определенных кругах сопротивление уменьшилось, подход к решению этих проблем, все еще продолжается{3}.
Написанием этой книги, также как и моей предыдущей книги, я глубоко обязан президенту Уильяму Джефферсону Клинтону, давшему мне возможность не только служить моей стране, но и из первых рук получить представление о работе американского правительства. Для социолога это была беспрецедентная возможность.
Я чрезвычайно обязан президенту не только за возможность, которую он мне дал, но и за то уважение, с которым он относился к особой роли Совета экономических консультантов в нашей системе управления. Нам была дозволена роскошь нести ответственность только перед американским народом, а там мало обращали внимания на то, что мы делаем или говорим. Это обеспечило нам свободу, которой не располагало ни одно государственное агентство, постоянно подвергавшееся давлению то одной, то другой группы интересов. Одной из тем этой книги является отклик индивидуумов на стимулирование: виновные в злоупотреблениях из корпоративного и финансового миров необязательно отличались особой продажностью или большей продажностью, чем те, кто занимал их должности в более ранние годы; надо скорее полагать, что тогда и сегодня система стимулирования была разной, и их поведение соответствовало этой системе. По образованию мы в Совете экономических консультантов нацелены на обнаружение плохо разработанных систем стимулирования, но кроме того, в этом заключались и наши должностные обязанности, и в некотором смысле у нас были стимулы обнаруживать проблемы в области стимулирования — обнаруживая их, мы повышали свой престиж в нашем профессиональном сообществе. Аналогично у нас были сильные стимулы не поддаваться давлению специальных узкоэгоистических групповых интересов, потому что это сбило бы нас с занимаемых нами позиций. Члены Совета были большей частью привлечены из академических кругов и возвращались туда, вследствие чего их позиционирование и репутация в академических кругах имели для них большое значение.
Председательство в Совете экономических консультантов представляло мне кресло в первом ряду при принятии продуманных решений; оно также давало мне уникальную возможность наблюдать американскую экономику. Частью моих повседневных обязанностей было не только наблюдение того, что происходит, но выяснение, что делается не так или неправильно, и внесение корректив до того, как становилась очевидной необратимость последствий. Я мог рассматривать американскую экономику с целого ряда точек зрения, обыкновенно недоступных наблюдателю, — я имел возможность беседовать со всеми ведущими экономистами бизнеса, правительства и академических кругов, выясняя их разные интерпретации происходящего, и в то же время я мог встречаться с лидерами наемными труда; я говорил с главами компаний, с венчурными капиталистами [5] , с финансистами Уолл-стрита. Президент внимательно следил за тем, как сдвиги в экономике затрагивают рядовых американцев, он собирал региональные экономические совещания, в том числе в Атланте, Портланде и Колумбусе. Частью моих обязанностей было выслушивать жалобы и предложения с мест и объяснять, что мы делаем. Эти частые выезды давали мне возможность контактов на таком низовом уровне, на каком представителям академических кругов встречаться приходится очень редко.
5
Venture capitalist — «рисковый капиталист», специализированная компания или банк, занимающийся «рисковыми» капиталовложениями, в особенности связанными с новыми технологиями. — Примеч. пер.