Рэя
Шрифт:
– Давай так…, что ты хочешь? – спросила, слегка оттолкнув от себя.
– Секса, как что?
– Нет. Секса не выйдет.
– Чего это? За что я плачу? – возмутился он.
– Я в попу не даю.
– Недотрогу корчишь? – не успев выговорить, снова взялся за старое – полез ко рту. – Люблю таких, капризных.
– Нет! Я не шлюха. Просто, деньги очень нужны, – снова оторвала от себя.
– Ну можно хоть «вдрочну»?
– Делай, сколько влезет, – ответила Рэя.
– Okay. Иди ко мне, – потянул за талию к себе.
– Я в губы не целуюсь.
– Ломаешься, как девочка! Люблю таких.
– Так, подожди! – решительно
– Согласен.
Тот демонстративно достал четыре купюры, сложенные пополам, и повертел у неё перед носом, дав ей понюхать, сперва. И просунул в передний карман её куртки, что был расстёгнут всегда.
– Так мы начинаем?
«Ну ладно», – вздохнула она. «Не будет, как в прошлый раз. Осталось просто сыграть».
– У тебя сиськи есть? – удивился, запустив руки ей под куртку. – Свои?
– А чьи же ещё, – ответила, уклоняясь от его поцелуев. – Я же говорила, я…
Но он припёр её к стенке, – распял, как на кресте и руки, не слишком сильно, придавил. Она не ожидала такого толчка, – не сильно стукнулась затылком, отвернулась, испытывая лёгкое смущение, вперемешку с отвращением, наблюдая краем глаза за его поведением. Светлолицый парень, с заметно поредевшим лбом и макушкой, сверлил её ревностным взглядом и нюхал воздух, прислушиваясь к дыханию.
– Давай уже начинать… – прошептал возбуждённо, рассматривая её лицо.
Она только сглотнула, все ещё, не веря его намерениям заняться обычным сексом, без какого-либо извращения. Испуганно посмотрела в сторону, на туалетный интерьер, пытаясь скрыть своё волнение, при этом, осторожно заглянув в его рыжие глаза, чтобы угадать его намерения.
– Только не делай мне больно, – едва ли слышно попросила.
Не ответив ничего, он облизнул её щеку.
Она ещё более виском прижалась к стене кабинки. Почему-то, сильно насторожило его странное поведение. Больше всего опасалась, что будет, как и первый, – насильно принуждать исполнить дело, что не совпадало с её желанием: попытаться подчинить себе, заставить на коленях ползать, пресмыкаться, как животное. Показать своё превосходство наплевав на отношения, основанные на взаимном доверии друг к другу.
– Расслабься, киса! Я просто хочу у тебя «отсосать»… – едва ли разборчиво сказав, снова облизнул её щеку и, не отрывая языка, коснулся губ. Поцеловал.
Она нехотя подчинилась ему, ответив тем же – поцеловала несколько раз, закрыв глаза.
Прошло мгновение, а тревога спала, как тяжёлый камень. Его губы были мягкими, и целоваться он умел. Не слишком глубоко, язычком нырял в её рот, осторожно прикусывал нижнюю губу, и то тёмненькое колечко, определённо, ему понравилось – его губами покусывал и нежно оттягивал.
Наконец, почувствовав вкус его мягких поцелуев, она расслабилась, и на мгновение показалось, что парень умеет любить. Как девушка, ему доверилась – отзывалась на его поцелуи, в ответ показывая своё мастерство орудовать язычком. И, его губы ей напоминали конфету, которую так и хочется взять в рот и скушать, что оказались такими же мягкими и приятными на вкус. Убедившись, что можно парню доверять, она окончательно отпустила свои чувства. Внутри похолодело, сердце ревностно завелось, будто хотело выкрикнуть «остановись!», чувства накалились, и Рэя стала сбрасывать с себя верхнюю одежду. А тот ей руками помогал.
Закрыв глаза, от его губ не хотела отрываться. Но, на его месте совсем другого представляла. Поцелуи и вкус запомнила того, кто последнюю ночь подарил, пробудил уважение к себе. Из-за кого пустилась наутёк, сказав себе: «Так жить нельзя»! Она посчитала, что, не раскрывая глаз, представляя рядом Джека, будет легче стерпеть ту ненависть на саму себя, что полыхнула у неё в груди. И, закинув руку на шею, не давала возможности ему от губ своих уйти.
Шустрые руки парня уже успели пробить себе дорогу к маленькой груди. Параллельно целуя в губы, её холмики он мял, за соски крутил, потирал их кончики, растягивал, выкручивал и щипал с предельной силой, из-за чего она стонала, чуть ли, не писая в штаны. Но целовать его продолжала, всё также, представляя того, о ком уже не первую неделю мечтала, лёжа в ванной, вспоминая последнюю ночь.
Наконец, она дала ему то, чего так недоставало – задрав свою майку, оголила грудь, чтобы вдоволь наигрался с её набухшими сосками, оторвался от пресных губ, и не давил их грубо ногтями, а поработал язычком. Она сильно разошлась. Вспыхнуло страстное пламя, и наличие мягкого члена в штанах придало уверенности в своих действиях, решительность исполнить его желание, развернуть к себе задом и «отыметь», как непослушную девчонку. Как он того и хотел.
А парень не унимался – вылизывал соски, вдоль и поперёк. Маленькие колечки, в виде полумесяца, губами покусывал, язычком подлизывал и всё это время что-то приговаривал. Его она не слышала, а только дышала прерывисто, распалённая желанием совокупиться; просовывала палец в рот и кусала со всей силы, чтобы унять внутреннюю похоть, убить желание почувствовать, внутри себя, длинное и толстое тело.
Сегодня, она пришла не за этим. Между ног натёрло «оно», как инструмент, предназначение которого дать власть и уверенность в себе. Она пришла, чтобы сыграть ещё одну роль, по заказу клиента. Но, в то же время, ей стало очень тяжело себя сдержать и руками не влезть между ног, чтобы там почесать и удовлетворить свою женскую прихоть.
– Снимай уже штаны…, сколько можно лизать! – вдруг, сказала она.
Не отрывая губ от груди, вмиг, его рука сползла ниже пояса и, почувствовав мягкое уплотнение, принялся мять и потирать. Она подняла левую ногу, отреагировав тут же, и носком ботинка зацепилась за писсуар. Там, уже давно всё было мокрое, ожидало решительных действий, и к проникновению было готово. Она застонала ещё громче, по телу пробежалась дрожь, будто ударило слабым зарядом электротока, и вздрогнула. Ей стало ясно, что не в состоянии стерпеть, ещё минуту в таком ритме и сама попросит её ублажить. В то же время, руками тянулась освободить его инструмент, раз уж он не хочет сам свой орган оголить, чтобы отработать гонорар и по-быстрому «свалить».
Как и просила: он стянул штаны, только не свои. Спустившись на колени, увидев настоящую картину, его нижняя челюсть отвисла. Спустя несколько секунд пребывания в ступоре, он очнулся, лицо оказалось обезображено оскорблённой гримасой; покрасневшие губы и рот превратились в отвратительный оскал, а на лбу проявились уродливые тонкие морщины, ещё более испоганив его кругленькое лицо. И завизжал девчачьим голосом:
– Какого хрена?!
– Что? – с опаской спросила. Затаилась, как мышка.