Рейдер
Шрифт:
Они расположились в глубоких кожаных креслах в углу, сразу же за лестницей. Только этот столик был обращен к огромной стеклянной витрине так, что были видны вся проезжая часть, улица, сад Тюильри со скамейками и фонтаном, гуляющие парочки и все посетители кафе, которые оказывались в поле зрения сидящих за столом. И только этот столик всегда был снабжен табличкой «RESERVE» – дань уважения хозяина кафе почетному посетителю, которому он определенно был обязан чем-то важным.
Чаще всего завсегдатаи с интересом разглядывали шумных посетителей, в основном туристов, развлекаясь тем, что наперегонки угадывали
– Как я понимаю, дело Голицына закончено, – рассеянно глядя в витрину, нарушил молчание Вольдемар.
Павлов еле заметно кивнул:
– Да, мы выиграли суд. Иск вашего друга удовлетворен полностью. Остались формальности, а с ними легко справится мой партнер в Париже мэтр Элизабет.
Артем пригубил вино и прикрыл глаза. Выбор Вольдемара был, как всегда, удачен: Шато-Брие урожая 1982 года имело необычайно тонкий и насыщенный вкусовой букет.
– Нет, Голицын и его компаньоны мне не друзья, – отозвался Вольдемар. – Это просто знакомые и клиенты. Весьма перспективные клиенты – и для меня и для вас, месье Артем. Насколько я знаю, их бизнес в Европе расширяется, а значит, им еще понадобятся услуги толкового адвоката. Тем более что вы соотечественники… Кстати, как вам работается во Франции?
Павлов усмехнулся.
– Неплохо. Здесь мне существенно легче защищать клиента с помощью своего главного оружия – знания закона.
Вольдемар удивился:
– А что, разве в России адвокат работает как-то иначе?
По лицу Павлова пробежала тень – на долю секунды, не более.
– В сегодняшней России адвокат – слишком часто – просто посредник между сторонами. – Он поставил бокал на столик. – Иногда может быть интриганом и политиком… и даже брокером на судебно-криминальной бирже.
Француз недоуменно поднял брови, и Павлов понял, что придется объяснять:
– Некоторые мои коллеги сбрасывают во время судопроизводства акции своих клиентов, предпочитая заработать на предательстве… Впрочем, этих я за коллег не считаю.
Вольдемар недоверчиво хмыкнул.
– Странно, я считал, что в России сейчас растет спрос на услуги адвокатов и они процветают…
– Сегодня растет спрос на прокурорские и милицейские услуги, – отмахнулся Павлов, – процветают же посредники – их родственники, бывшие коллеги и друзья тех, кто заводит дела и сам же их прекращает.
Парижанин потрясенно глядел на Артема.
– А как же все эти громкие процессы, которые вы без конца ведете, будоража общественность разоблачениями бездарных «заказных» дел?! Разве не вы освободили вашего клиента Гусинского от преследования?
– Ну да, освободил, – горько усмехнулся Павлов, – от преследования, медиа-активов и лишних денег…
– И все же адвокат решает что-то сегодня или нет? Неужели все так плохо?!
Павлов на секунду ушел в себя, а затем посмотрел Вольдемару прямо в глаза:
– Думаю, что может быть и еще хуже. После дела Ходорковского всех его адвокатов потребовали исключить из адвокатуры. Двенадцать человек! Я буду одним из тех, кто встанет на их защиту.
Вольдемар
«Заклеванный»
Генеральный директор ООО «МАМБа» Петр Петрович Спирский так и застыл у окна, любуясь бесстыдной схваткой над еще живым и, надо полагать, все понимающим червяком. Понятно, что со стороны жертвы медленное склевывание выглядело вопиющим беззаконием, и устало извивающийся червяк наверняка уже получил инфаркт всех четырех своих сердец. Однако это трогало Спирского менее всего; его куда как сильнее интересовало развитие конфликта между воробьями. Длинного и толстого червяка наверняка хватило бы на всю стаю, но, вот беда, делиться воробьи не умели, да и не хотели.
Петр Петрович вздохнул. Ему-то приходилось делиться со многими. Как-то раз ему заказали «поглощение» сети закусочных, размещенных на автозаправках Московской области. Заправки имели известный английский бренд, а связей в милиции у Спирского еще не было. Пришлось подбирать целую команду из бывших, некогда изгнанных из органов оперативников.
Инсценировка была поставлена с размахом. Директора сети буквально завалили повестками, постановлениями и запросами от имени подразделения Главного следственного управления Центрального федерального округа России. Целых полгода тренированные юристы «МАМБы» вели «следствие» по делу закусочных, отписывая все процессуальные документы без малейших помарок и тем более ошибок.
Дошло до того, что Спирский снял целый этаж в старом особняке в центре Москвы. По дверям развесили грозные вывески: «Начальник ГСУ ЦФО РФ», «Начальник следственной части ГСУ ЦФО РФ», «Старший следователь по особо важным делам ГСУ ЦФО РФ» и т.п. устрашающие названия. Сюда трясущегося от ужаса директора сети и вызвали… Около 10 часов абсолютно профессионально «допрашивали», после чего отобрали подписку о невыезде и обязательство являться в этот несуществующий отдел несуществующего управления по первому же требованию.
Рейд завершился вполне удачной сделкой по продаже всех этих отобранных заправочных кафетериев владельцу сети ресторанов-закусочных, чей логотип, словно флаг победы, мгновенно сменил прежний и встречается теперь чаще, чем бензин марки АИ-98.
Телефон деловито завибрировал, и Петр Петрович, не переставая следить за воробьями, принял вызов. Это был Колесов.
– Милиция прибыла, – коротко отчитался новый начальник охраны НИИ.
– Хорошо, – кивнул Спирский, взял фломастер и поставил в списке напротив строки «п. 14. Милиция» жирную галочку. – Продолжай.
Кресло
– Что случилось?! – послышалось с порога кабинета, и в дверь вошел сержант в сопровождении трех автоматчиков, облаченных в бронежилеты. – Здравствуйте, Александр Иванович. Что здесь у вас происходит?
– Грабеж! Бандитский наезд! – вскочил со своего кресла директор и почти побежал навстречу милиционерам. – Ворвались, понимаешь! Выгребли сейф…
Колесов усмехнулся, выглянул за дверь, и в кабинет тихонечко вошел полный молодой человек в очках, строгом сером костюме и с папкой в руке. Поправил очки и так же тихо поздоровался: