Рейнеке-лис. Ренар-лис
Шрифт:
По приказанию короля запели песни по усопшей. Долго было бы рассказывать, как, кто и что пели там. Тело зарыли в могилу, и на ней воздвигли прекрасный мраморный камень, отполированный, как стекло. Он был обтесан в виде большой толстой четырехугольной плиты, на верхней стороне которой отчетливо красовалась следующая надпись:
«Скороножка – наседка, лучшая из наседок, дочь петуха Курогона, убитая Рейнеке-лисом, покоится под этим камнем. Она была прекрасной хозяйкой. Свет да узнает, как злодейски и вероломно поступил Рeйнeкe-лис, и да оплачет Скороножку!»
Затем король созвал совет мудрейших для решения вопроса: как наказать за преступление,
– Обращаюсь к вам как ваш повелитель, желая, чтобы вы успешно исполнили поручение. Предостерегаю вас, потому что Рейнеке коварен и зол; он будет опутывать вас разными хитростями, будет всячески льстить вам, обманывать вас…
– Положитесь на меня! – самонадеянно ответил Браун-медведь. – Будьте спокойны! Если он осмелится хоть в пустяках поднять меня на смех, то вот – как перед Богом: провалиться мне сквозь землю! – так лихо отплачу ему, что он не будет знать, куда деваться!..
II. Неудачный исход посольства
Гордо шел Браун-медведь, направляясь к горам через обширную песчаную дикую степь. Вот он, наконец, прошел ее и стал подходить, не торопясь, к тем горам, где Рейнеке охотился летом. Как Браун слышал, всего лишь день тому назад он развлекался здесь. Не мешкая, однако, Браун направился в Малепартус, где были прекрасные владения у Рейнеке-лиса. Из всех его укреплений и замков Малепартус был главнейшим и лучшим. В нем именно и укрывался каждый раз Рейнеке, замышляя что-нибудь нехорошее. Приблизившись к замку, Браун заметил, что он был очень крепко заперт. Постояв и подумав около ворот, Браун обратился к Рейнеке-лису:
– Дома ль вы, дядюшка, теперь? Я, Браун-медведь, пришел к вам как чрезвычайный королевский посол. Король требует, чтобы вы непременно явились на суд и отправились нынче же вместе со мною ко двору. Там каждому воздается должное по заслугам… В случае же упрямства с вашей стороны вам с жизнью придется проститься. Если вы останетесь здесь, вам мало пытки и плахи. Так поразмыслите, дядя, да и ступайте со мною. Иначе вам солоно придется!
Король требует, чтобы вы непременно явились на суд!
Рейнеке-лис, лежа, притаившись и слушая Браунову речь, размышлял про себя: «Как бы так устроить, чтобы отплатить деревенщине Брауну за грубые его речи?.. Надо обдумать это дельце!»
И он направился внутрь жилища, чтобы обшарить все закоулки. Нужно заметить, что замок его был выстроен искусно: везде дверки и норы, везде разнообразные ходы – длинные, узкие, одни с дверями, другие без дверей, – словом, все применено ко всевозможным обстоятельствам. Как только пронюхает, бывало, что его разыскивают за какие-либо плутни, – и укроется сюда. Нередко также в эти ловушки попадался какой-нибудь бедный зверек, – что, конечно, также было на руку разбойнику лису. Когда медведь замолк, у Рейнеке мелькнул вопрос: нет ли, кроме медведя, еще и других в засаде, пришедших вместе с ним? И вот, обшарив, все закоулки, лично удостоверившись, что Браун один, лис вышел к нему за ворота и проговорил:
– Милости просим, дядюшка! Извините, что заставил, вас так долго ждать! Все читал вечерние молитвы. Спасибо, что вы сами навестили меня: вы полезны мне при дворе, и я смело надеюсь на вас. Так будьте же как дома – милости просим! И не грешно ли, право, заставлять вас идти в такую жарищу и так далеко? Боже, как вы вспотели! Волосы ваши мокры… Вы еле дышите… Да разве же никого другого у короля не нашлось, что он выбрал вас, доблестного мужа, чтобы объявить мне свою волю в грозной форме? Но для меня ведь это еще лучше: уверен, вы не откажетесь замолвить за меня перед королем доброе слово. Хоть я и очень плох здоровьем, но решился завтра же отправиться с вами ко двору. Туда уж я давно собираюсь, но сегодня здоровье не позволяет мне предпринять такой далекий путь. К несчастью, кушанья вот поел я одного, и теперь болею: все резь в желудке…
– А что же это за кушанье такое? – спросил медведь.
– Мало принесет вам пользы, если назову его, – ответил Рейнекe-лис. – Скудно питаюсь я теперь, но переношу терпеливо. Не граф я, зверь неимущий, и если для бедняка не находится лучшей пищи, ешь, из крайности, и соты. А этого добра здесь вдоволь. Только из нужды я ем соты; именно от них я и страдаю желудком. Да и какое же может быть здоровье, если против желания наедаешься меда?.. А будь здесь другая какая пища, – так деньги платите мне – и то я не дотронусь до сотов.
– Ай, что я слышу! – воскликнул медведь. – Удивительный вы праведник! Поверьте, соты – прелестная вещь, и не всякий имеет возможность есть их. Соты, доложу я вам, лучше всех редких кушаний, и я их очень люблю. Достаньте, пожалуйста, мне сотов. Вы, право же, в убытке не будете, и я отслужу вам, дядя, за это.
– Вы не шутите? – переспросил лис.
– Да нет же! Ей-богу! – с хрипотой в горле промолвил медведь. – Я говорю совершенно серьезно.
– Если так, – сказал лис, – рад служить вам. Сила-мужик живет вон там, за горою, недалеко отсюда. Сотов у него такое множество, какого вы во всю свою жизнь не видывали.
Сильная алчность разобрала медведя. Даже слюнки изо рта потекли у него – так сильно захотелось ему сотов.
– О, покажите, – с волнением заговорил Браун, – покажите мне их скорее! Доставьте мне сотов, дядюшка, и я услужу вам! Право, хоть бы отведать, – я досыта не стану наедаться ими.
– Ну так идем! – сказал Рейнеке. – Вы получите соты. Хоть я и слаб сегодня на ноги, но моя дружба к вам, дядюшка, подкрепит меня в пути. Поверьте, никого нет в целом мире, даже между родными, кого бы я уважал так, как вас… Итак, идем! За это вы мне пригодитесь при дворе в день суда, чтобы вместе посрамить врагов. А медом я угощу вас так, что вы едва двинетесь с места.
Говоря это, хитрец думал о побоях крестьянина Силы. Рейнеке-лис шел вперед, Браун-медведь доверчиво следовал за ним.
«Ну, если удастся, – раздумывал лис, – я тебе отпущу такого меду, что и до зимы не забудешь!»
Наконец пришли они на двор к крестьянину Силе. Медведь был в восторге, подобно тем глупцам, которые слепо верят надежде. Вечер давно наступил.
Как и предполагал Рейнеке, Сила, плотник и прекрасный мастер, был уже в постели; на дворе у него валялся огромный дубовый чурбан, в который были загнаны два клина так, что образовалась при этом широкая щель.