Шрифт:
Рассказ «Рейс вдовы» американского писателя Фрэнка Стоктона был напечатан в журнале «30 дней» в 1932 году.
Новый перевод для «Искателя» сделан П. Охрименко.
Вдова Дэккет жила в небольшой деревушке
Она вставала в шесть утра, готовила завтрак, накрывала на стол, мыла посуду после завтрака, доила корову, била масло, убирала комнаты, стирала, гладила, копалась в огороде около дома, ухаживала за цветами в палисаднике, вязала и шила после обеда, а после вечернего чая шла к кому-нибудь из соседей или приглашала к себе. Когда совсем темнело, она зажигала лампу в гостиной и с часик читала, и если то была одна из книг Мэри Вилкинс, то она тут же выражала свои сомнения касательно правдивости изображения действующих лиц.
Эти сомнения она выражала Дорке Нетворти — маленькой, пухлой женщине с серьезным лицом, которая уже много лет жила вместе со вдовой, постепенно сделавшись ее преданной «последовательницей». Что делала вдова, то делала и Дорка — конечно, не так хорошо, как вдова: сердце подсказывало ей, что этого она никогда не достигнет, хотя и старалась изо всех сил. Она вставала в пять минут седьмого и помогала вдове готовить завтрак, есть его, мыть посуду, работать в огороде, шить, вязать, ходить в гости и принимать у себя гостей и напрягала все свое внимание, чтобы не заснуть, когда вдова вечером читала вслух.
Такое течение их жизни нарушалось редко. Одно из таких редких событий произошло как-то летним днем, когда миссис Дэккет и Дорка сидели на крыльце своего дома и ждали, когда часы пробьют пять, чтобы заняться приготовлением чая. Но ровно без четверти пять вдали на улице показалась тележка, запряженная одной лошадью; в тележке сидело четверо мужчин. Дорка первая увидела тележку и тотчас бросила вязанье.
— Господи боже мой! — воскликнула она. — Что это за люди? Сразу видно, что нездешние, — они даже не знают, где им остановиться. Сначала повернули на одну сторону улицы, потом — на другую.
Вдова пристально посмотрела на дорогу.
— Гм! — сказала она. — Это, видно, моряки. Я их сразу узнаю. Моряки всегда правят лошадьми так, как они привыкли управлять судном. Они поворачивают то в одну сторону, то в другую.
— Мистер Дэккет не любил моря? — в трехсотый раз спросила Дорка.
— Нет, не любил, — ответила вдова примерно в двести пятидесятый раз. Бывали случаи, когда она не находила нужным отвечать, считая этот вопрос лишним. — Он ненавидел море и утонул в нем, доверившись моряку, чего я никогда не делала и не сделаю. Но они как будто едут прямо сюда?
— Как пить дать! — сказала Дорка.
Она не ошиблась.
Тележка остановилась перед домом миссис Дэккет. Женщины застыли, положив руки на колени и глядя на мужчину, правившего лошадью.
Это был пожилой мужчина с седеющими волосами и такой же бородой, которая развевалась при легком бризе.
— Здесь живет вдова Дэккет? — спросил он громким, грубым голосом.
— Да, это я, — отвечала вдова и, положив вязанье на скамейку, направилась к воротам.
Дорка, в свою очередь, положила вязанье и тоже прошла к воротам.
— Мне сказали, — начал пожилой мужчина, — что дом вдовы Дэккет — единственное место, где могут покормить. Мы моряки, держим путь с залива до Коппертауна. Это еще около восьми миль отсюда, а мы уже изрядно проголодались.
— Ну, вы попали туда, куда надо, — сказала вдова. — Я могу покормить, когда есть продовольствие в доме и все под рукой.
— А как у вас сегодня? — спросил моряк.
— Сегодня есть все, — отвечала вдова. — Привяжите лошадь и заходите в дом. Вот только лошади нет ничего.
— Неважно. У нас есть с собой кое-что…
Женщины отправились на кухню и тотчас принялись за приготовление обеда, который сулил им доллар наличными.
Моряки, все пожилые, вылезли из тележки.
Они достали ящик поломанных морских галет и поставили его перед лошадью, и та с большим усердием принялась за еду.
После того как моряки вымыли лицо и руки у насоса на заднем дворе и вытерли их двумя полотенцами, принесенными Доркой, они вошли в столовую и уселись за стол. Миссис Дэккет заняла место в одном конце стола с достоинством, свойственным хозяйке дома, а Дорка — в другом конце, с достоинством, свойственным верной «последовательнице» хозяйки. Прислуживать не приходилось — все яства и напитки стояли на столе.
Когда все четыре моряка наелись до отвала, старший из них, капитан Бэрд, отодвинул назад стул, и тотчас отодвинули свои стулья и остальные.
— Сударыня, — сказал капитан Бэрд, — мы покушали вдоволь и весьма вам благодарны, но наша лошаденка еще не успела отдохнуть, а нам ехать еще целых восемь миль, и потому, если вы и эта славная дама не будете возражать, мы не прочь бы провести полчасика вон на той веранде и покурить. Я смотрел на эту веранду, когда входил в дом, и думал, как хорошо было бы посидеть здесь и выкурить трубку!
— Тут уже не раз раскуривали трубки, — сказала вдова, вставая, — можно и еще раз. В доме я курить не позволяю, но на веранде сколько вашей душе угодно.
Итак, четыре капитана вышли на веранду, двое из них уселись на скамейке по одну сторону двери, двое — по другую, и тотчас все четверо задымили трубками.
— Будем убирать со стола и мыть посуду или подождем, пока уедут? — спросила Дорка.
— Подождем, пока уедут, — сказала вдова. — А сейчас мы можем немного с ними поболтать. Когда моряк зажигает трубку, он всегда рад поболтать, но когда он ест, ты не вытянешь из него и слова.