Рейтинг темного божества
Шрифт:
— Да, да, я верю. Вот он, — она ткнула в сторону Колосова, — говорил, что ты не тот, за кого себя выдаешь, что ты обманываешь всех нас. Но это ложь, ложь! Я ни на вот столько этому не поверила!
— Он искушал тебя сомнением?
— Да, но все это вранье! Он клеветал на тебя.
— Крестоносец искушал тебя сомнением. А разве я… гляди мне в глаза… разве я не искушал тебя?
— Нет, что ты!
— Разве я не искушал тебя верой в чудо? Какое искушение ты предпочла?
— Я верю только тебе! — воскликнула Зотова страстно. — Ты все для меня, ты отец мой и мать!
— Ты
— Да, да, люблю! Ты все для меня… ты столько для меня сделал… Ты обещал, что все сбудется… все наши мечты… все… Как же теперь? Я не хочу… я не боюсь, но я хотела, чтобы… ведь, если я сейчас умру, ничего моего не исполнится!
— А если исполнится? Если я сделаю так, что исполнится? И если я тебя очень попрошу? — Голос Стахиса звучал мягко. — Если я тебя попрошу, Ангелина?
Она смотрела на него.
— И никак иначе? — прошептала она.
— Никак. Она поникла.
С боков, словно стражи, к ней подступили Брагин и Иван Канталупов.
— Не трогайте ее! — крикнул Колосов, силясь разорвать ремень на запястьях. — Зотова, беги! Беги, я тебе говорю!
Но она не шевелилась. Она словно оцепенела. Брагин положил ей руку на шею.
— Постой, — сказал Стахис. Брагин замер.
— Сначала надо выпить за успех.
Колосов не поверил своим ушам. Через секунду он и глазам своим не поверил — в лунный круг вошла сестра Анна. Она несла серебряный поднос, на котором стояла бутылка шампанского «Дом Периньон» и хрустальные бокалы. Шампанское уже было разлито, пенилось.
Сестра Анна подошла к Зотовой, склонилась к ней, предлагая ей первой бокал. Зотова взяла. Двигалась она как сомнамбула. Взяли Брагин и Канталупов. Сестра Анна приблизилась к Колосову. Серебряный поднос с хрустальными бокалами и бутылкой оказался возле самого его лица. Сестра Анна ловко, как официантка, — оп-ля! — вскинула его вверх на вытянутой левой руке, на растопыренных пальцах, а правой сняла один из бокалов и поднесла к его губам. Он отпрянул. Попытался вышибить связанными руками поднос и бутылку. Эта женщина внушала ему одним своим видом, одним своим запахом отвращение и ужас. Сестра Анна увернулась и засмеялась. Смех ее эхом разнесся по кладбищу. Колосов снова попытался разорвать ремень. Напряг последние силы — от боли в груди хотелось кричать. Господи, ну помоги же мне!
— А ты меня попроси, — услышал он голос Стахиса. — Хочешь освободиться? Попроси меня, не его!«Кто ты такой, чтобы я тебя просил?»
— Кто я такой? — Стахис взял хрустальный бокал с подноса. — Может быть, ты хочешь, чтобы я тебе это объяснил?
Все головы как по команде обернулись к Колосову. Сестра Анна нагнулась, осторожно поставила поднос на землю. Когда она выпрямилась, в руках ее тоже был бокал.
— Пью за то, что грядет, — объявил Стахис, — за то, что мы так долго ждали!
Он осушил свой бокал. Следом за ними залпом выпили шампанское Канталупов и Брагин. Зотова пригубила. Она все так и стояла на коленях на сырой холодной земле. Сестра Анна положила руку ей на плечо. Бледные пальцы коснулись татуировки, заскользили вниз, словно стирая рисунок — крючковатый птичий клюв, женский лик, мужской лик, распяленные крылья,
— Пора? — тихо спросил Стахис сестру.
— Пора, — выдохнула она.
Канталупов рывком приподнял Зотову с земли. Колосова поразило ее лицо — покорное и отрешенное, — она была готова ко всему.
— Отпусти ее! — крикнул он. — Слышишь ты, подонок? Делайте со мной что хотите, но отпустите девчонку!
И в этот момент произошло нечто невероятное. Внезапно Брагин выронил бокал, зашатался, схватился обеими руками за горло, точно пытаясь вырвать из него что-то острое, ранящее, завертелся волчком и грохнулся навзничь. Тело его забилось в агонии. Он хрипел. Стахис быстро приблизился к нему. Лицо Брагина исказила судорога. Все замерли.
— Ну вот и все, сейчас свершится главное, — тихо, даже как-то буднично сказал Стахис.
Он приподнял голову Брагина. Тот хрипел. «За что… за что? — донеслось сквозь хрип. — Как жжет… за что мне… ответь, я же служил тебе… ты обещал… В бокале — яд? Ты отравил меня — за что???»
— Твое желание все равно не могло быть исполнено, — все так же тихо ответил Стахис. — Повернуть время… вернуться в прошлое… Ах, Антон, как ты мог такое вообразить? Ты желал вернуться в прошлое, но зачем, для чего? Чтобы ограбить свою собственную фирму, чтобы украсть капитал. Победить время и пространство, чтобы стать банальным вором… И ты хотел получить это во время Великой Жатвы! Это недостойно, это оскорбительно… Это оскорбляет, пачкает грязью новое божество, что сейчас явит себя миру.
— Какое… божество? — выдохнул Брагин. Тело его обмякло. Голова бессильно склонилась набок. Он был мертв. Яд, поданный в бокале шампанского, сделал свое дело.
— Вы едва не забыли железное правило — наша последняя жертва, наша великая гекатомба, как и все прежние, должна быть бескровной и добровольной, — сказал Стахис. — Мы все видели — он испил свою чашу добровольно и с удовольствием. — Он резко вскинул руки. — Йах! Нефертум! Свершилось!
Сестра Анна при этом возгласе упала на колени и поползла к тому месту, где стоял на каменной плите бронзовый ящик. Она что-то бормотала, голова ее тряслась. Она припадала к земле и словно слушала что-то, склонялась еще ниже, как будто чуяла там, на кладбищенской земле, чьи-то следы. Внезапно она опрокинулась на спину и покатилась к бездыханному телу Брагина, подмяла его под себя, сплелась с ним в чудовищном объятии и вместе с ним покатилась назад, к гранитному постаменту. В лунном свете она была похожа на гигантского червя, оплетающего добычу.
Стахис на глазах Колосова схватил еще не пришедшую в себя Зотову и Канталупова за руки и грубо потащил их следом за ней к гранитной плите.
— Сейчас, сейчас вы увидите все. Все! — крикнул он. — Вот я перед тобой. И это я принес тебе то, что ты пожелал иметь. Без крови, без дыма жертвенного огня, без глупых молитв, без лжи и пустых обещаний! Покажи свою мощь. Загляни в сердце мое и исполни то, чего оно так долго ждало, так жаждало!
— Ты мне руку сломаешь! Пусти, мне больно! — взревел Канталупов.