Резанов и Кончита. 35 лет ожидания
Шрифт:
Эти две мысли – о Кончите и о Русской Америке – так и оставались с ним на протяжении всего плавания через океан. Иногда они делали его путешествие просто невыносимым, настолько сильно он скучал по любимой девушке и волновался за создание второй американской колонии, а иногда именно мечты о том, как он вернется сначала в Калифорнию, а потом на Аляску, помогали командору скоротать медленно тянувшееся время. Однако даже они не могли облегчить его нетерпеливое ожидание полностью. Чем бы Резанов ни старался себя занять, каким бы мечтам он ни предавался, время от времени на него со страшной силой накатывало желание немедленно оказаться в Петербурге, Сан-Франциско или Ново-Архангельске. Утешало его лишь одно: этот этап пути был самым тяжелым, потому что от Николая во время плавания ничего не зависело. На суше, в Сибири, где он сможет сам выбрать самых быстрых лошадей и сам будет прокладывать дорогу, время уже не будет тянуться для него так мучительно медленно. По крайней мере, Николаю очень хотелось в это верить.
Глава XVII
Россия, Сибирь, 1806 г.
Охотск встретил экипаж «Юноны» ледяным дождем, порывистым ветром и целыми «стаями» летящих по воздуху грязно-желтых и бурых листьев. Обрадованный поначалу тем, что его морское путешествие закончено и теперь под ногами всегда будет твердая земля, Николай Резанов вскоре затосковал еще сильнее. Да, первая часть пути была позади, но это была самая легкая, самая спокойная, несмотря на шторма, часть. Впереди же было гораздо более длинное, медленное и опасное путешествие по тайге, путешествие, в котором его терпение должно было подвергнуться еще более тяжелому испытанию.
Вместо маленьких уютных кают, где всегда было тепло, Николая и его спутников теперь ждали холодные номера «лучшей в городе» гостиницы – с плохо законопаченными на зиму окнами, скрипучими дверями и тонкими одеялами. Полночи Резанов ворочался на кровати, пытаясь заснуть, еще полночи, уже отчаявшись выспаться, воевал с кусачими клопами и только под утро забылся на пару часов беспокойным сном. Потом его разбудил настойчивый стук в дверь – остальные путешественники, такие же не выспавшиеся и разбитые, жаждали узнать, как их предводитель собирается действовать дальше и что ждет их в ближайшие дни.
– Да мы ни дня здесь больше не останемся! – сердито прикрикнул на них сонный и злой Николай, открывая дверь и вздрагивая от ворвавшегося в комнату сквозняка.
Его друзья одобрительно загудели. Однако самого Резанова, уже после того, как они ушли, оставив его умываться и приводить себя в порядок, внезапно взяли сомнения. Так ли легко ему будет выполнить данное им обещание? Осенью погода и на побережье, и в тайге ужасна, дороги, скорее всего, размыты уже сейчас, а через некоторое время по ним и вовсе невозможно будет проехать. Рискнет ли кто-нибудь из жителей Охотска стать их проводником в такое время? И согласятся ли сами его спутники ехать прямо сейчас, когда как следует все взвесят и обдумают?
Его опасения подтвердились в тот же день, когда он, всего после часа ожидания, оказался в приемной губернатора Охотска. Там ему ясно дали понять, что ехать через лес крайне опасно, а кроме того, правительство Охотска совсем не горит желанием сразу отпускать прибывших из дальних стран путешественников, которые могли бы рассказать скучающим жителям маленького городка много интересного об Америке и обо всех колониях. И хотя губернатор, убеждая Резанова не торопиться с отъездом, напирал, в основном, на трудности поездки по непроходимым дорогам, командор ни минуты не сомневался, что главная причина его нежелания отпускать гостей кроется именно в скуке и далеко идущих планах сделать путешественников предметом развлечения местной знати во время долгой зимы.
– Мы найдем и вам, и каждому из ваших людей хорошее жилье, – обещал губернатор Резанову, и в его голосе звучали чуть ли не умоляющие нотки. – А если вам будет там неудобно, вы всегда сможете вернуться на ваш корабль. Переждете зиму и весну, дождетесь, когда дороги просохнут, и поедете со всеми удобствами!
– Это никак невозможно, господин губернатор, – с вежливой улыбкой качал головой Николай Петрович, мысленно подвергая своего собеседника самым ужасным пыткам. – Мы действительно очень спешим, и поэтому не можем задержаться в вашем замечательном городе даже на месяц. И уж тем более почти на год!
Ему даже представить себе было страшно, что будет, если их действительно заставят сидеть в Охотске всю осень, зиму и весну. Больше девяти месяцев! Тогда и до Петербурга они доберутся хорошо если к следующей осени, а возвращение в Сан-Франциско и вовсе терялось в тумане далекого неизвестного будущего. За два года он при таком положении дел точно не успеет завершить все дела и вернуться! А Кончита будет его ждать – и три года, и пять, и даже больше! Будет думать, что с ним что-то случилось, что «Юнона» попала в шторм и затонула, что он погиб. Или станет подозревать, что он забыл ее, нашел в России другую невесту и женился. Но все равно будет его ждать, будет, как обещала, каждый день приходить к океану и смотреть, не показался ли на горизонте его корабль. День за днем, год за годом… Нет, этого он допустить не имеет права!
– Я никак не могу ждать до весны, – твердо заявил он, глядя губернатору в глаза. – У меня есть важные сведения о русской колонии в Америке, которые необходимо доставить в столицу как можно скорее. И если вы будете мне препятствовать, я могу расценить это как намеренные действия против императора.
– Ну что вы такое говорите! – испугавшись этой угрозы, тут же пошел на попятный глава города. – Я всего лишь забочусь о вас и о ваших людях! Но если вы совсем не можете подождать до лета, переждите хотя бы октябрь, пока идут дожди. Сейчас дорог у нас можно считать, что вообще нет – одна жидкая грязь, подождите до первых заморозков, чтобы они все заледенели!
В этом предложении уже было здравое зерно, однако ждать полтора или два месяца… этот срок тоже казался Резанову вечностью, не менее долгой, чем ожидание длиной в год. Да к тому же еще неизвестно, прекратятся ли дожди в октябре, не затянутся ли они еще на месяц, не будет ли эта осень необычно теплой… Что, если заморозки начнутся в декабре или еще позже?
– Я не могу ждать ни дня, – отрезал Николай Петрович и сделал вид, что собирается уходить. Губернатор за его спиной недовольно крякнул:
– Хорошо, раз вы так настаиваете, я распоряжусь, чтобы вам оформили подорожные. Хотя вы все-таки очень зря так торопитесь…
– Благодарю вас, вы очень мне помогли! – обернулся к нему Резанов с искренней улыбкой, после чего поспешно, пока губернатор не передумал и не нашел какой-нибудь более веский предлог задержать путешественников в Охотске, выскочил за дверь.
Задержаться им все же немного пришлось – но, к счастью, всего на неделю. Наконец, все бумаги были получены, и Резанов с несколькими спутниками, не веря в свою удачу, выехали из Охотска по действительно сильно размытой, но все же вполне пригодной для езды дороге. Экипаж, запряженный тройкой лошадей, ехал довольно медленно, но, к огромной радости путешественников, не застревал в грязи и им не приходилось его выталкивать. И все равно Николаю казалось, что они движутся невообразимо медленно. Он утешался тем, что лучше ехать с небольшой скоростью, чем сидеть на месте, напоминал себе, что даже такими темпами они все-таки с каждым днем становятся ближе к цели, но помогало это плохо. Мысли о том, что они проехали ничтожно мало по сравнению с тем, сколько им еще предстоит проехать, сводили на нет все попытки успокоиться и набраться терпения.