Режим бога. 3-я книга

Скс

По имени Ретлуев меня называл редко. Я услышал, но мысли были о другом.

"Ильяс - молодец, честно старается уберечь меня от неприятностей. Хотя и не особенно меня любит... это я всегда чувствовал... Но я честно мордовался все лето на тренировках, я в самой лучшей своей спортивной форме... за обе жизни. "Команда", которая со мной приехала... они, подспудно, ждут от малолетнего лидера подтверждение его исключительности. И такой... в боксе... тоже! И мама с дедом... можно наглядно доказать, как я вырос. Ладно они... Я на финал Щелокова с Чурбановым приглашал... Тупо потом объяснять, что перерос свой возраст и вес?.. Я просмотрел и "выучил" уже с полсотни чемпионских записей на "You Tube"... У меня - редкий УДАР и отсроченная боль... В конце концов, я троих взрослых мужиков "уронил"! Зачем это все мне ДАНО, если опасаться и отступать? Если я не сумею сделать такую хрень, как выиграть этот гребанный турнир у детей, то... Я НЕ СУМЕЮ СДЕЛАТЬ НИЧЕГО! Я чувствую, что мне нельзя сейчас отступать. Отступить, это как отказаться от реализации ПЛАНА! Вопрос не в медали, а в РЕШИМОСТИ! Ведь, реально... в прошлой жизни я бы не стал упираться. Медаль не особо нужна, а здоровье важнее. Но сейчас я не готов отступить!".

Я настолько погрузился в размышления, что с трудом сообразил, какое немалое время, стою и молчу.

И Ретлуев, и Леха, так же молча, ждали, с нескрываемым любопытством разглядывая мою физиономию.

– ТРЕНЕР!..

Ретлуев посмотрел мне в глаза...

– Я очень ценю, что победа на этом турнире вам нужна не "любой ценой". Но факты таковы... Я тренировался все лето и каждый день. Сильным ударом меня не удивишь и я умею терпеть боль. Мне по фиг, какие у них разряды... Я выиграю!

Ильяс отвел глаза и пожал плечами:

– Да, я - тренер. Ты можешь быть дураком... я - не могу. Там взрослый перворазрядник, запросто, может оказаться... да и я не Шота, подделывать данные не буду, да...

Понимая, чем Ретлуев сейчас закончит, я его перебил:

– Ильяс Муталимович... Я не хочу вас обидеть, но...

Леха, как-бы удерживая от неразумного поступка, тут же положил на плечо свою лапищу.

– Ну?! Говори!..
– Ретлуев с демонстративным интересом ожидал продолжения.

– Если принципиальность есть... то её надо проявлять всегда... например, с генералом Ананидзе...
– меня понесло, - а сейчас могу лишь повторить, что уже один раз сказал: "вы меня в это втянули и я сам решу, когда все закончится..."! И если МОИХ слов мало, то я могу позвонить генералу Чурбанову, - я сверлил взглядом, побагровевшего Ретлуева, - его и министра я пригласил на финал, и я этот сраный финал выиграю! А если вы этому помешаете, то они... оба, будут ОЧЕНЬ недовольны...

Леха, буквально, втиснулся между нами, разделяя своим большим телом. Но я и не думал останавливаться:

– Неделю назад меня в Москве попытались зарезать трое вооруженных "урок"...

Разъяренный Ретлуев, уже открывший было рот, осекся.

– Сейчас все трое в тюремной больнице. Вытаскивать меня из отделения, лично, приезжали Щелоков и Чурбанов. Мне НАДО выиграть этот турнир! Если можете - помогите, станете мешать - СТАНЕМ ВРАГАМИ. НАВСЕГДА, - твердо закончил я.

С трудом сдерживающийся, Ретлуев молчал, наверное, не меньше минуты. Затем с шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы и посмотрел на Леху:

– Что за "трое урок"?

"Большой брат" качнул головой:

– Их на улице... с Давыдычем... ночью попытались ограбить трое... с ножами. Он их всех троих... Две челюсти и нос...

Снова повисло молчание. Леха немного помялся и пробасил:

– Ильяс! Там, действительно... Щелоков и Чурбанов приезжали... Не мешай... Пусть попробует.

Капитан хмуро откликнулся:

– Ты-то куда?...

– Давай по первому бою решать, - перебил Леха, - выбросим полотенце... если что...

Мрачный, как туча, Ретлуев вернулся через полчаса:

– Медосмотр еще раз надо пройти... в старшей группе...
– обращался он, исключительно, к Лехе - я для него существовать перестал.

"Да, и хрен-то с тобой... обиделся он... По фиг... главное - результат...".

Когда мы поднялись по лестнице на этаж выше, я, впервые, серьезно засомневался в успехе своей затеи... По этажу, кто в спортивных костюмах, а кто и с голым торсом, разгуливали такие молодые подкачанные "кабанчики", что я, на их фоне, смотрелся... никак. И ощутил себя так же...

– Тут еще олимпийский резерв...
– поспешил сообщить Леха, видя мое лицо.

"Бlя... уф! зато теперь знаю что такое "взмокшая задница"...".

Взвешивание и медосмотр прошли беспроблемно, лишь на оформлении возникла заминка, когда мужчина, с ветеранскими планками на пиджаке, спросил где мой паспорт:

– На оформлении, в милиции...
– ответил за меня Ретлуев.

– Что ж ты, Ильяс, своему спортсмену и не ускорил-то?
– усмехнулся мужчина.

– Нечего... Шестнадцать лет жил без паспорта и еще недельку потерпит... у нас председатель Совета ветеранов приболел... он обычно вручает...
– невозмутимо ответил капитан.

"Врёшь, прям... не хуже меня!".

Мужчина за столом понимающе покивал и внес меня в какие-то списки, постоянно сверяясь с листом бумаги, который ему передал Ретлуев.

– Первый бой сегодня... Ну, как очередь подойдет. Следите сами. Финал в воскресенье... Если пройдешь!
– хохотнул он, обращаясь уже персонально ко мне.

Я ответил кривой улыбкой...

...Ждать пришлось почти два часа... Их я провел на скамейке, со своей "группой поддержки". Центрального ринга я оказался недостоин. "Таким", как я, полагался тренировочный зал и три ринга в ряд, на которых отборочные поединки проходили одновременно. А так же стояли несколько низких длинных скамеек... для немногочисленных болельщиков.

К счастью, Клаймич где-то разыскал нормальный стул для деда. Впрочем, комфорт сыграл свою неоднозначную роль. Через час ожидания дед стал откровенно клевать носом. Всем остальным, вскоре, тоже стало скучно, и они больше разговаривали об общих проблемах, чем смотрели, на то, что творится на рингах.

Поглощен зрелищем был только я. И чем дольше смотрел, тем больше успокаивался и даже начинал ощущать осторожный оптимизм.

По сути, я впервые видел "современный" бокс, пусть и в исполнении подростков. В нашей районной секции, даже во взрослой группе, больше тренировались, чем боксировали. А спарринги с Лехой, тут Ретлуев прав, полноценными поединками, все же, не были.