Режим бога. Вершина Красной Звезды
Шрифт:
– Думаешь, тебе стоит там появляться?
– Я же должен выказать им типа свое искреннее сочувствие! Так кто у нас здесь поближе расположен?
Полковник, привыкающий понемногу к моему мстительному характеру, понятливо хмыкает
– Одна из редакций находится на площади Вогезов, здесь сравнительно недалеко.
– Вот и отлично, едем туда.
Площадь Вогезов - это рядом с Бастилией, и по большому счету нам нужно только по мосту на правый берег Сены переехать, от госпиталя действительно в двух шагах. Время до начала пресс-конференции еще есть, вполне успеем съездить, позлорадствовать.
Наша
– А разве по мосту Аустерлиц не одностороннее встречное движение? – вспомнив вдруг этот маршрут, спрашиваю я у шофера
– С чего бы это? – удивляется он
Упс… сумничал, называется...! Лучше бы промолчал. Но ведь когда я жил в Париже в нулевых, на этом мосту и, правда, уже было одностороннее автомобильное движение – только с правого берега на левый. Видимо, до этого нужно еще дожить. Смущенно замолчав, перевожу взгляд в окно.
Чуть в стороне, перед вокзалом, вижу большую стоянку со множеством машин такси. Они разного цвета – и белые, и желтые, и черные, но одно в них неизменно: вывеска на крыше «taxi parisien». Таксисты в Париже – это «мафия» похлеще, чем даже в Нью-Йорке. Они и в нулевых-то считали себя хозяевами столицы, сражаясь с мэрией и полицией за вольницу, а сейчас - в 79-м - на них, наверное, вообще управы нет. Странно только, почему их профсоюз молчит по поводу нашей аварии, ведь погибла пассажир такси, и пострадавший водитель – поди тоже член их профсоюза.
– Сергей Сергеевич, а как вы смотрите на то, чтобы притормозить и пообщаться с таксистами? Хочу задать им пару животрепещущих вопросов.
– С таксистами? – морщит лоб безопасник – А что? Это неплохая идея.
Вот и я так думаю. Нам сейчас любые союзники не помешают, а таксисты - это мощная сила.
Посольская машина перед светофором ловко уходит вправо и вскоре тормозит на стоянке. Группа таксистов о чем-то оживленно беседует между собой, не обращая ни на кого внимания, но дружно поглядывая при этом на часы. Видимо ждут прихода какого-то поезда и большого потока пассажиров. Меня они замечают, только когда я подхожу к ним вплотную и снимаю очки
– Доброе утро, господа. Если конечно его можно назвать добрым.
С минуту они все, молча, рассматривают меня, потом один – самый молодой – недоверчиво спрашивает
– Victor Seleznioff... de Etoiles Rouges?
– А что, не похож, выгляжу паршиво? – зло скалюсь я - Ну, извини, брат, я только из госпиталя – навещал своего друга Доналда, заодно и к вашему Эмилю Пино заглянул.
– Как он там?
Меня обступают плотной толпой, стараются услышать каждое слово.
– А вам это еще интересно? Что-то я никого там из ваших не встретил. У вас вообще свой профсоюз есть? Почему он бездействует? Почему отдельную палату Эмилю оплатил посторонний человек? Или ваши боссы только профсоюзные взносы собирать и тратить горазды?
– Послушай, Виктор… - пробивается ко мне пожилой таксист – ты не прав. Мы вчера звонили в профсоюз, но нас там просили ничего не предпринимать, пока не будет полицейского заключения.
– Парни, вас обманули - это заключение было готово еще вчера вечером! Эмиль Пино ничего не нарушал,
Вокруг меня поднимается ропот, похоже, парни впадают в тихое бешенство. Самое время обозначить цель
– Но со своими профсоюзными боссами вы разбирайтесь сами. А вот если мы сейчас ничего не предпримем, полиция все спустит на тормозах и виновные опять выйдут сухими из воды.
– Их еще нужно установить – этих виновных… - пожилой таксист мнется, вытирает пот со лба. Август в Париже и правда выдался жарким.
– Смеешься что ли?!! – взрываюсь я – Чего их устанавливать, если все фотографии, сделанные ими до приезда полиции, подписаны и за них получены деньги в кассе?! Просто подними трубку, и редакции обязаны назвать полицейским все фамилии. У каждой этой твари, заработавшей на смерти людей, есть имя и фамилия – полиция их уже прекрасно знает! Но молчит, видимо не желая связываться с желтой прессой. Вот если бы погиб какой политик или полицейский, они бы засуетились, и виновные давно бы оказались за решеткой. Но таксист для них не человек! И молодую девушку им не жалко – подумаешь, советская певичка! Комми...
Толпа взрывается негодованием, к нам присоединяются все новые и новые таксисты. Их машины заполонили уже всю стоянку, и наш разговор с водителями постепенно перерастает в стихийный митинг – про бедных пассажиров уже никто и не вспоминает
– ВиктОр, что собираешься делать?! – кричит мне кто-то из толпы
– Сейчас у меня будет пресс – конференция. А потом я разошлю обращение во все центральные газеты Европы, и Америки, обращусь за поддержкой к знаменитым певцам и артистам.
– Что ты творишь?!
– шипит на ухо Сергей Сергеевич - Веверс нас убьет!
– И если после этого не увижу от полиции внятных действий - продолжаю я, игнорируя безопасника - Я прикую себя наручниками к ограде Елисейского дворца и не уйду оттуда до тех пор, пока ваш президент не призовет их к ответу.
Обвожу всех взглядом и жестко добавляю:
– Дело совести каждого из вас – поддержать меня и Эмиля Пино, или трусливо отступить. Но помните: завтра на месте Эмиля может оказаться каждый из вас. И я могу. И любой человек может. Потому что за дутую сенсацию эти выродки никого не пожалеют. Они и мать родную за тридцать серебряников продадут!
– Твари! Мало им сегодня ночью редакции разгромили!
Толпа начинает напирать, атмосфера гудит от напряжения.
– Погромы – это не выход. Молодежь сделала это скорее от безысходности. А вы можете продемонстрировать свою волю другим способом - организованным. Не мне вас учить, как заставить полицию считаться с собой – слышал, что парижские таксисты покруче нью-йоркских будут! Так докажите полиции, что у вас стальные яйца!
– Точно!
– Надо связаться с диспетчерами и объявить сбор у полицейского управления 16 округа!
– пожилой таксист срывает кепку, бросает ее на землю - Пусть нам сначала расскажут, почему виновные до сих пор на свободе!