Режим черной магии (Санкция на черную магию)
Шрифт:
«Не удивительно, что Дженкс здесь», — подумала я, потянув его за руку, чтобы поднять его. Изящество Маталины было во всем.
Внимание Дженкса наконец сконцентрировалось на мне, поскольку я поставила его в вертикальное положение, и он сел на пол, подогнув под себя крылья. На нем не было видно мерцания блесток, но пятна битвы все еще покрывали его.
— Поворот возьми это, Рэйч, — сказал он, отталкивая мои руки от себя, затем сел, опершись об кочку. Его крылья застряли под ним, и он переложил высокую склянку с медом
Пирс вздохнул.
— Он пьян, — заметил колдун, и я посмотрела на него с раздражением.
— Естественно, он напился, — сказала я резко, пытаясь отобрать у Дженкса флакон с медом. — Он только что потерял жену.
О, Боже. Маталина действительно ушла, и мое сердце болело за Дженкса.
Дженкс не отпускал склянку, и я сдалась. Тяжело дыша, он наклонил ее, и медленная лавина из меда прокатилась в его горло.
— Мне нужно напиться, чтобы вообразить, что ты в моем п-пне, — пробормотал он, проглотив. — Одетая в платье Джи. И маленький пушистый мужчина рядом с тобой.
Прищурившись, он пригляделся поближе.
— Пирс! Тинкин ты сын. Что ты делаешь в моем кошмаре?
Застрекотав крыльями, Дженкс начал стремительно заваливаться.
— Рэйчел, берегись! — воскликнул Пирс, рванув вперед, чтобы поймать его в самый последний момент. Со свистом рассекая воздух, он упал на меня, прижав к полу.
— Святое дерьмо, Дженкс, — сказала я, ерзая, чтобы пролезть между двух мужчин и застряв из-за платья Джи, когда поднялась на ноги. — Ты тяжелый.
— Осторожно, крылья! — невнятно пробормотал Дженкс. — Фэйрийская вонючка, что-то я себя нехорошо чувствую.
Дрожа, я наблюдала, как Пирс помог ему сесть на скамейку и накинул на плечи одеяло из жесткого шелка. Пригнувшись, колдун заставил пикси посмотреть на него.
— Давно ты уже в таком состоянии, старик? — спросил он.
Затененные челкой покрасневшие зеленые глаза Дженкса сфокусировались под волосами.
— Вечность.
Он поднял свой пузырек и, отсалютовав, выпил еще немного. Мне не нравилось видеть его таким, но, возможно, лишь из-за того, что он был пьян, он был еще жив. В волне узнавания я поняла, что его сужающаяся книзу склянка — это сломанная лампочка, из которой удалили нить накала.
Пирс выражал глубокое сочувствие и участие, стоя и глядя вниз на Дженкса.
— Пора протрезветь, мужчина пикси. Рэйчел хочет поговорить с тобой.
— Я не мужчина, я подонок, — невнятно произнес Дженкс. — Матти. О, моя Матти.
Его голова опустилась, и немного пыльцы выступило у него на глазах.
— Она мертва, Рэйч, — сказал он, и мое сердце вновь разбилось. — Она мертва, а я нет, — посетовал он, когда я опустилась на колени и обняла его, у меня из глаз тоже покатились слезы.
— Это неправильно, — бормотал он. — Я должен быть тоже мертв. Я уже мертв внутри.
— Это не так, — сказала я, крепко сжимая его.
«Это того стоило. Вся копоть этого стоила».
— Она хотела, чтобы ты жил. Дженкс, пожалуйста. Я знаю, ты любишь ее, но она хотела, чтобы ты жил.
— У меня ничего не осталось, — покрасневшие глаза встретились с моими, когда он откинулся назад. — Ты не понимаешь. Все, что я делал, я делал для нее. Все.
Его голова упала, и он затих. Пальцы разжались, и пузырек с медом ударился об пол.
Пирс подхватил его, прежде чем мед успел разлиться, и отставил в сторону. Вот так быстро Дженкс уснул.
— Хочешь, вынесем его наружу? — спросил Пирс. — Кери сплетет проклятие, делающее его большим, и ты сможешь за ним присматривать.
Дженкс сделал медленный вздох, его медовое оцепенение давало ему передышку. Я медленно встала и посмотрела на него вниз.
— Нет. Он никогда не простит мне этого. Давай дадим ему проспаться.
— Матти, — промямлил Дженкс. — Не покидай меня. Пожалуйста…
Я опустила Дженкса на покрытую мхом скамейку, у меня в груди было тяжело, когда я направилась к столу около очага и села туда, где, должно быть, тысячи раз сидела Маталина. Я поставила локти на стол и опустила голову на свою руку. Ничего не говоря, Пирс присел у огня.
Чувствовала я себя ужасно. В лучше случае Дженкс должен был проснуться через пять минут. И на этот раз он будет трезвым.
— Я совершаю ошибку? — прошептала я.
Пирс поднял голову, его взгляд был направлен на кочергу для очага, пока он пытался сообразить, что это такое. Я также не могла вспомнить тонкий кусок жесткого пластика, но была уверена, что видела его раньше.
— Я не знаю, — просто сказал он. — Самоубийство — это грех, но судить Дженкса по человеческой или ведьмовской морали неправильно.
— Он так сильно ее любил, — сказала я. — Но у него впереди вся жизнь. Он может снова научиться любить. Может, пикси женятся на всю жизнь, потому что их жизнь слишком коротка для второго шанса.
Пирс вздрогнул до кончиков пальцев ног, все еще склоняясь над огнем.
— Спроси у него, чего он хочет.
Его голубые глаза метнулись к начавшему храпеть Дженксу.
— Когда он будет трезв, — добавил колдун.
Я посмотрела на уклон солнца, гадая, как этот день закончится.
— Я эгоистична?
Не ответив, Пирс направился к миниатюрной резной статуе насекомого на камине.
— Красиво, — пробормотал он.
Даже в мужских брюках пикси, рубашке с длинными рукавами, пиджаке для сада и шляпе он был совершенно не похож на пикси. Не только потому, что волосы у него были не такими, но и потому, что он был слишком мускулист. Почувствовав мой взгляд, он обернулся, и его выражение заставило мое сердце подпрыгнуть.