Режиссер Советского Союза 4
Шрифт:
Следующий день прошёл замечательно. Мы от души повеселились в студии. Пеле и Роберт активно флиртовали с Уэлч, но Ракель держала обоих на дистанции. Та ещё стерва, умело играющая на эмоциях обоих мужиков. В перерывах мы с ней обсудили моменты будущего фильма, и она обещала быть на финальных пробах в январе полностью готовой. Роль второго плана её вполне устраивала, что характеризует девушку, как весьма умную особу. Злая и красивая интриганка может запомниться зрителю гораздо больше, чем простоватая героиня, которая сама поведёт себя весьма неоднозначно.
А вот вечером меня ждал самый настоящий сюрприз. Выхожу из кафе и решаю пройтись по вечернему Парижу. В 1968 году это не очень опасно. Франческо укатил в отель на такси, а я решил просто выдохнуть и просто побродить по городу. Мой
– Мистер Мещерский! — Окликнули меня по-английски, когда я отошёл метров двести от кафе.
Оборачиваюсь в полной уверенности увидеть очередного американского рекрутера. Но разглядев человека в модном плаще с голливудской улыбкой, чувствую, как мои глаза полезли на лоб.
– Товарищ под…
– Эндрю, — быстро поправил меня подошедший человек, — Давайте без чинов и вообще держите себя в руках.
Ага, будешь здесь спокойным, когда заместитель главы третьего управления, и мой непосредственный куратор, «случайно» оказался в Париже. Но моих актёрских талантов хватает, чтобы быстро обуздать эмоции.
– Чем обязан? — также спрашиваю на языке Шекспира.
– Неужели вы думали, что контора оставит вас без присмотра? — строго спросил подполковник, — Только насчёт меня не обольщайтесь — я здесь совершенно по иному делу. Заодно решил переговорить с вами.
Молчу и жду, что скажет Андрей Геннадьевич, который сейчас Эндрю.
– Давайте сразу к делу. Я читал ваш отчёт и сам удивлён столь непрофессиональной попыткой вербовки. Сразу не получится, но мы уточним по своим каналам, что это было. Скорее всего, вас просто не просчитали и отнеслись как к обычному деятелю искусств, падкому до денег и женщин.
– И что? Мне теперь постоянно отбиваться от желающих завербовать меня «црушников»? — спрашиваю с изрядной долей желчи.
– Думаю, что нет. Можете спокойно работать и не волноваться. Эта попытка могла быть вызвана вашей близостью с Фурцевой, которая сейчас набрала большой вес в ЦК. Вот об этом, и ещё некоторых других моментах, я хотел бы поговорить.
Мелкий дождь усилился, заставив меня поёжиться. Подполковник же открыл большой зонт, под которым спрятался от непогоды.
– Алексей, мы заключили с вами соглашение, но оно налагает обязательства на обе стороны. Предлагаю вам задуматься о своём поведении и перестать вести себя как капризный ребёнок. Ставки слишком высоки, чтобы дело пострадало из-за ваших ошибок.
– Не пойму, о чём вы?
– Вам дали фактически полную свободу на работу в капстранах. Понятно, что наша организация тоже не останется внакладе. Только зачем усложнять себе жизнь? — начал Эндрю издалека, — Для начала прекратите вступать в конфликты там, где этого можно избежать. Если ваши разоблачающие фильмы мы полностью одобряем, как и попытку открыть перед советскими гражданами западный мир, то всё остальное просто не поддаётся анализу. Будто действует другой человек. Моё руководство практически полностью согласно с ваши отчётом о состоянии дел внутри страны, связанных с влиянием зарубежной культуры, и опасностью изоляции. А это значит, что ваши инициативы получат должную поддержку.
Видя, что я удивлён, подпол усмехнулся.
– Не думайте, что только вы один понимаете ошибочность некоторых ходов руководства страны. Просто вы смогли систематизировать и обосновать опасности, которые ожидают СССР в будущем. Наши специалисты поработали над материалом, признали его верным, ещё и внесли свои дополнения. Что касается серии фильмов о воровстве, то некоторые товарищи даже хотят пожать вам руку, так как вы очень громко и грамотно заявили о надоевших всем проблемах. Нельзя сказать, что страна кипит, но на местах уже начали задавать вопросы, а у многих ответственных товарищей нет на них ответов. И это только начало. Самое главное — шевеления начались на самом верху. Вот поэтому я и хотел попросить вас изменить своё поведение.
Я опять молчу и перевариваю сказанное. Собеседник тем временем продолжил.
– Вы хотите получить свободный выезд и возможность работы за границей. При этом с остервенением пилите сук, на котором сидите. Зачем нужно было ссориться с министром культуры? Она — ваш непосредственный начальник, и все мелкие проблемы спокойно можно решать через Екатерину Алексеевну. Наша организация не может постоянно вас опекать и продавливать нужные решения, обходя
– Не совсем вас понимаю. В любом случае, именно я руковожу ТО «Прогресс» и даю базовые установки коллективу. Вы предлагаете мне уйти?
– Нет. Мы хотим, чтобы вы стали как можно менее заметны. Дабы «Минкульт», идеологи, «Госкино» или «Внешторг» постепенно стали воспринимать вас просто талантливым режиссёром, зарабатывающим для СССР славу и валюту. Нам не нужно лишнее противодействие внутри страны. Есть, конечно, проблемы со смежниками, но мы договоримся. На кону стоит слишком много, чтобы какая-то мелочь мешала дальнейшей работе. Поэтому настоятельно рекомендую вам помириться с Екатериной Алексеевной и больше не вступать в жёсткую конфронтацию с отделом идеологии. Что касается ваших разоблачающих фильмов, здесь ситуация противоположная. Есть мнение, что надо продолжить эту деятельность, дабы на подобную дикость начали быстрее реагировать. Но пусть всё это будет связано с молодым и зубастым коллективом ТО «Прогресс». Пора им выходить из тени. Если кратко, то надо убрать вас с советского политического поля, где один режиссёр изрядно засветился. Оставим за вами культурную составляющую. И вообще, Алексей Мещерский хотел работать за границей? Мы даём ему полный карт-бланш и будем прикрывать. Никто из страны вас не гонит. Просто уже проведён анализ полученных прогнозов, и они полностью подтвердились. Вы нам нужнее на Западе, чем в Союзе.
Бред какой-то! А я вот не хочу жить в их Европах и тем более становиться агентом, о чём заявил подполу.
Тот рассмеялся, вроде вполне искренне.
– Вы уже с нами в одной лодке. Просто мы хотим облегчить вам доступ к экономической информации, которая меняется каждый день. И получать её, и особенно вовремя реагировать, находясь в условном Париже или Лондоне — гораздо удобнее, чем в Москве. Никто не претендует на ваши собственные деньги. Насколько я понял, вы планируете вкладывать заработанные средства в экономику СССР. Только при третьем отделе уже создаётся специальная группа, которая будет полностью вас курировать. Именно поэтому нам не нужен лишний шум в Москве. Вы сможете приезжать домой, когда хотите, страна будет по достоинству оценивать ваши достижения и призы, завоёванные на международных фестивалях. Но лучше всего, чтобы вас воспринимали как эдакого золотого мальчика советского кино, которому позволено больше других. Так просто безопаснее именно внутри страны, как бы глупо это ни звучало. Уж слишком многим людям вы оттоптали больные мозоли. Живите между Москвой и Парижем, снимайте фильмы и рекламные ролики, продвигайте советскую культуру и искусство. Только перестаньте лезть в политику. По крайней мере, так топорно, как вы делали до этого. Постепенно люди забудут о бунтаре Мещерском и будут просто завидовать популярному режиссёру.
Ни хрена не понял. Вернее, догадок у меня хватает, только надо в них разобраться.
– Есть ли иной путь развития ситуации? — пытаюсь найти лазейку, хотя понимаю, что её нет.
– Да. Вы станете практически невыездным, будете более тесно работать с новым отделом, но ваша жизнь фактически не изменится.
Нет. Я уж лучше стану резидентом или как это называется, чем буду сидеть в московской золотой клетке. Наверняка, у руководства подполковника есть ещё какие-то идеи, кроме биржевых махинаций. Не просто так они молчали чуть ли не полтора месяца, прежде чем мне помочь. Чую, что биографию Лёши Мещерского изучили под микроскопом. И только идиот не заметит, что два с половиной года назад я стал абсолютно другим человеком. Удивительно, что меня до сих пор не посадили в уютный подвальчик и не выкачивают информацию. Может, золотой зиндан ждёт одного излишне возомнившего о себе товарища по возвращении.