Резидент, потерявший планету
Шрифт:
— Я давно ждал гостей, — по лягушачьему лицу Цине пошли белые пятна. — И вдруг проверяющий из столицы навещает на дому скромного кладовщика. Странно. Кроме того, молодой человек, на карту вы отреагировали профессионально. Я не ошибся?
— Нет, вы не ошиблись.
Пауль придвинул к себе табурет и стремительно метнул его в Цине. Прогремевший выстрел заставил солдат ворваться в комнату в ту минуту, когда Пауль уже заворачивал за спину руки бандита. И вдруг Цине захрипел, тело его скрючилось и обмякло. Увидев надкушенный ворот рубашки, Пауль пробормотал: «Цианистый калий… Я просто невезучий…»
Вошел Яан Мугур, склонился над самоубийцей, кивнул:
— Он и есть.
— Обыскать комнату, — приказал Мюри солдатам, всмотрелся в фотографию. — На хлебозавод, Яан! Может быть, мы еще успеем.
Пауль вошел вместе с директором на склад за четверть часа до конца работы. Кладовщик, рослый, крепкий мужчина, с белозубой улыбкой и огромными тяжелыми, как молот, руками, приветливо встретил проверяющего, любезно предложил, что побеседует с приезжим утром, сейчас у него крайне важное свидание. «С женщиной», — даже подмигнул.
…На первых допросах, которые вели попеременно Аксель Мялло и Пауль Мюри, Раймонд Пинн отрицал свою связь с Цине. И только, когда Пинну предъявили собственный паспорт, доказали как дважды два, что на нем первоначально была проставлена фамилия не «Пинн», а «Пикк», что дома у него найден обрывок газеты с карандашной пометкой «Арво Ваал», — он начал, кружа и петляя, сдавать позиции, одну за другой. Да, он был партнером Эйно Цине, который в войну служил в карательных войсках немцев. Да, он знал, что тот работает на иностранную разведку, но на какую именно — не интересовался. Агента, которого Цине называл «господин Диск», встретил лишь однажды в поезде, когда передавал ему записку от Эйно. Как агент выглядит? Представителен, деликатен. Лицо? В повязке, какую при зубной боли надевают. Глаза маленькие, буравчики. Голос? Он не произнес ни одного слова! Что за странная кличка? Он интересовался как-то у Цине, тот сказал, что, наверное, взял ее в память о своем заведении с сомнительной славой. При чем тут Диск — не представляет.
Раймонд Пикк боялся говорить о банде Рандметса больше, чем об агенте: зверства Рихо при немцах, да и сейчас, были известны в волостях вокруг Выру. Следователи понимали, что он поведет их к бункеру, лишь убедившись, что часы жизни банды сочтены.
Тем временем события в Сымерпалу разыгрывались не менее стремительно. Эльмар Вяртмаа передал Паулю, что Эрика Ярвекюлг, по его наблюдениям, вошла в доверие к посланцам Рандметса и уже снабдила их собственноручно связанными носками. Поодиночке или вдвоем лесные братья трижды посетили домик Эрики. Наконец пришло важное известие от Альберта Соосаара: один из его лесников по имени Каарел переведен на участок под Сымерпалу и уже с тревогой сообщил, что к нему являются бандиты и требуют спирт, бревна.
Вот тогда оперативная группа решила разом окружить три бандитские явки, отколоть от главаря его связников, при этом не только сохранив «неподмоченную репутацию» Эрики Ярвекюлг как «союзницы» Рихо Рандметса, но и создав ей легенду эстонской националистки и мужественного борца.
Грибов вместе с Мюри и Вяртмаа возглавили окружение дома Эрики с намерением выследить связников; Игорь Анвельт взял на себя домик лесника, Аксель Мялло — явку на хуторе Арво Ваала.
Когда отделение солдат окружило хутор Ваала, раздался бешеный вой собак и звон разбитых стекол. Из окон в огороды выпрыгнули двое людей и, используя склон участка, начали скатываться вниз к реке. Для них здесь специально оставили «окошко», чтобы в ночном поединке на хуторе не задеть детей или женщин. Когда беглецы сочли себя уже спасенными, их настигли солдаты: один бандит, отстреливаясь, был убит, второго захватили живым. Гладко прошла и операция в домике лесника, где поймали двух ночных визитеров.
Непредвиденные обстоятельства произошли у Эрики, приготовившей для связников батарею пивных бутылок и водки. И вот в предрассветной тьме двое бандитов и молодая женщина, распахнув дверь и распевая во все горло, бредут, шатаясь, к лесу. Чекисты оказались в сложнейшем положении. Проще всего было захватить всю тройку, но тогда прощай «легенда об отважной националистке». Нелепо было бы дать событиям развиваться естественным ходом — бандиты проспятся и легко заподозрят, что «режим наибольшего благоприятствования» им был создан милицией не без помощи Эрики. Грибов, Мюри и Вяртмаа сговорились, что придется имитировать сражение и гибель какого-нибудь милиционера от руки Эрики, а чтобы весть дошла до Рандметса из первых рук, отпустить одного связника. Бой был разыгран, как по нотам, Эрике вложили в руку нож и, на глазах связника, который показался менее пьяненьким, она ударила ножом одного из преследователей. Как потом Эрика призналась Паулю, она и сама не знает, как сумела замахнуться ножом, но помнит тихий голос Эльмара Вяртмаа, которому привыкла подчиняться: «Ударь же, ударь!»
Но ударил и Рандметс, националист коварный и мстительный. Неизвестные лица пытались прорваться в дом к Яану Мугуру под видом гостей, но были задержаны бойцами народной защиты, у «гостей» изъяли автоматы. Главарь остался с жалкой горсткой бандитов, которых уже не мог выслать даже на связь. Чекисты чувствовали, что наступает звездный час Эрики.
Но она получила лишь краткую записку, подброшенную в почтовый ящик с толстой пачкой сторублевок и золотым медальоном:
«Рихо ценит твою верность. Если он будет жить, ты не пропадешь. Если через месяц не получишь от него известий, смело носи этот медальон. В нем самое дорогое для меня — материнский портрет. Обещай с ним не расставаться. В Таллинне тебя найдут мои друзья».
И пока разгадывали смысл этого уведомления, чекисты подбирались к последнему логову Рихо Рандметса.
Раймонд Пикк, он же Пинн, он же эсэсовец и полицай Лахт, узнав, что десяток связников банды готовы ради спасения своей жизни выдать его, что примерные координаты бункера известны леснику, заявил о своей готовности повести к нему чекистов.
— Ты затеял комбинацию, — сказал Грибов Паулю Мюри, — тебе и главаря банды брать. Хорошо бы живьем, да тот не сдастся, у него один конец — вышка. Завтра какое число?
— Двадцать восьмое.
— Значит, двадцать девятого возьмешь Рандметса. Между прочим, если придержимся плана операции, тридцатого приглашаю всю группу в Выруский дом культуры — цирк на колесах, Ивар Йыги — акробат, эксцентрик, единственный в республике тройное сальто делает. Идет?
— Идет. После нашего тройного сальто легче будет оценить чужое.
Момент для окружения бункера выбрали самый что ни на есть удачный. Рандметс и его люди, лишенные почти всех связников и снабжения извне, вынуждены были предпринять отчаянную дальнюю вылазку за провизией. Ограбили магазин в Канепи и убрались в свой бункер, не успев замести следы. Аверкиев сообщил Мюри, что в ночь на 29 октября его солдаты сидели буквально «на пятках» бандитов, но наткнулись на трудно проходимый лесной участок и ожидают уточнения «адреса».
— Группу поведет знаменитый Санников, — представил он веселого дерзкого на язык офицера. — Великолепно знает местность, обладает природной интуицией и быстротой реакции. Добавьте координаты, лейтенант, и считайте бункер взятым!
— Чтобы добавить вам координаты, — вздохнул Пауль, — десятки чекистов и сотня добровольцев из народной защиты работали полтора года. Адрес получите, товарищ капитан.
Пока проводилось оцепление местности, двигались к бункеру и чекисты. Двигались тремя группами. Проводником одной шел Раймонд Пикк-Пинн-Лахт. Проводниками двух других были лесник Каарел, хозяин явочного хутора Арво Ваал и трое схваченных бандитов. В случае, если при вхождении в лесной массив все три группы сойдутся, можно было считать, что все участники верно показывали путь.