Резистенс
Шрифт:
Я отпускаю его, и громко, чтобы слышали все, говорю.
– Слава шакалу!
Халдей растерянно бормочет.
– Шакалим на славу.
– Что? Не понял, простите?
Он громко, и истерично орёт.
– Шакалим на славу! Шакалим на славу!
Посетители изумлённо оглядываются на вопящего «вэйтера». Менеджер кафе быстро едет на сигвее в моём направлении. Под носом у него крупные капли пота, он одышливо отдувается.
– Прошу прощения за эту некрасивую сцену, как я могу загладить нашу вину?
– Всё в порядке, я всё понимаю, нервная
– Могу я угостить вас за счёт заведения? Рекомендую наше фирменное блюдо, бисквит «ромовый Зю». Пухленькая пышечка в форме головы лидера запрещённой ныне партии, с вишенкой во лбу, и ромовой пропиткой, «смачно да швидко»! Пальчики оближите! Вы, конечно же помните обстоятельства его гибели? Пуля попала ему прямо между глаз! Бум! Вишенка символизирует искусство снайпера, выполнившего выстрел…
– Спасибо, не надо, принесите мне мой заказ, этого будет достаточно.
– Если вам что – то понадобится…
– Я знаю к кому мне обратиться.
Назойливый менеджер отъезжает к стойке, через несколько минут «вэйтер» ставит передо мной поднос с кофе и пирожными, его руки трясутся так сильно, что поднос залит той бурой жижей, которую в «Шакаль – ладнице» гордо называют словом «кофе». Я неторопливо поедаю пирожные, выпиваю минералку, и захожу в дверь, выкрашенную в цвета «Юнион – Джек». «Вэйтер» привалился к стене, плечи его содрогаются от рыданий.
– Ненавижу…быдло колхозное…всю мою жизнь я тянулся к прекрасному, изящному…я искренне верю в победу демократии…и всю жизнь рядом вы…сиволапые патриоты…квас…русская идея…всех вас…всех…к стенке надо было ставить в двадцатом году…после смерти главхама…вешать надо было…эх, ведь хотел уехать туда, где цивилизация…в любимые штаты…
– Довольно плакать, давай сегодняшнюю выручку.
Он растерянно смотрит на меня заплаканными глазами.
– Вы…ты, правда, думаешь, что успеешь воспользоваться деньгами? Тебя найдут…с тебя спросят…ссать кровью будешь…у нас везде камеры…твоя рожа через пять минут будет известна всем патрульным…
– Коины давай!
Он поднимает правую руку на уровень пояса, достаёт заострённый предмет, похожий на стило, и замирает.
– Какой номер? Куда переводить?
Я называю ему восьмизначный код, он легонько прикасается к своему запястью, вводит (с помощью стило) мой номер. Я чувствую пульсацию на своём запястье, щёлкаю пальцами, мелодичный женский голос произносит:
– Пополнение баланса…
Звучит цифра с пятью нулями.
– Ого! Удачно я зашёл! Хорошо поработали сегодня! Ладно, веди меня в комнату охраны.
– Зззачем? Уходи…может, успеешь, я подожду, сколько скажешь…я не буду вызывать…
– Не сездепи, пошли, показывай, где у вас тут охранники сидят?
Он подводит меня к незаметной серой двери, и недоумённо оборачивается.
– А что мне…
– Прикладывай руку к сканнеру.
Дверь открывается с мягким щелчком, я вталкиваю его внутрь, захожу сам, и забираю стило из его руки. Пульт охраны оборудован камерами
– Кто здесь главный?
– Я.
– Ответ неверный.
Я всаживаю стило ему в ухо, он мгновенно обмякает и падает со стула, я придвигаю к себе второго охранника (вместе со стулом), вставляю стило в его ушную раковину.
– Кто здесь главный?
– Вы!
– Что вы делаете с записью?
– Храним две недели, затем стираем.
– Куда пишете?
– На диск.
– Где он?
– В шкафу.
– Доставай.
– Я…я не могу…у меня будут проблемы…
– У тебя уже проблемы, доставай, только медленно.
Он медленно встаёт, открывает жестяную дверцу.
– Как только я открою…
– На пульте дежурного сработает сигнал тревоги? Я знаю. Делай.
Он копошится в шкафу, подаёт мне диск. Я убираю его во внутренний карман пальто.
– Отключай камеры.
– Все?
– Все.
Он совершает какие – то манипуляции, экраны стремительно гаснут.
– Молодчинка!
Я втыкаю стило ему в ухо, он грузно оседает на пол. Я разворачиваюсь к «вэйтеру».
– Имя!
– Моё?
– Моё я знаю.
– Пол.
– Как?
– Пол. Павел, по – вашему, по – русски.
– Фамилию я даже спрашивать боюсь, что – нибудь интеллектуальное, типа: Фитцжеральд, или Фолкнер. Развернись.
Он послушно поворачивается ко мне спиной, и инстинктивно зажимает руками уши. Я хватаю его за волосы, и резко бью головой об стену, один раз, второй, третий, он отключается с каким – то писклявым стоном. Я быстро выхожу из комнаты, прохожу коридором, и почти успеваю дойти до двери, когда путь мне преграждает пухленький менеджер на сигвее.
– Я надеюсь, что вам у нас понравилось! Приходите к нам ещё!
– Всенепременно.
Я вытаскиваю сигарету.
– Огонька не найдётся?
Толстячок с ужасом смотрит на меня, по его виску медленно бежит струйка пота.
– Огонька не найдётся?
Он молча мотает головой. Я хватаю его за манишку, и вытаскиваю на улицу, сигвей отскакивает в сторону, менеджер забавно семенит ногами, не успевая за мной. Пройдя метров пятьдесят, я останавливаюсь, вставляю сигарету ему в рот, поднимаю вверх правую руку, и громко произношу:
– Fiat lux et lux fit!
Мощный взрыв вспухает подобно гигантскому грибу, бетонные балки, кирпичи, деревянные перекрытия причудливо взлетают в воздух, клубы чёрного дыма закрывают видимость. Я поднимаю дымящуюся головню, и даю ему прикурить. Менеджер смотрит на гигантское пожарище, вылупив глаза, и машинально делает затяжку. В этот момент раздаётся сухой щелчок, его голова взрывается на части, как переспелый арбуз. Дрон министерства здравоохранения чётко справился с поставленной задачей – «Курить вредно для здоровья».