Ричард де Амальфи

Орловский Гай Юлий

В лагере осаждающих только один шатер, над ним трепещет по ветру стяг с изображением золотого коня. Десятка два конных рыцарей, если рыцарей можно набрать так много в одном месте, держатся отдельной группкой, а остальные воины, не столь блестяще вооруженные и защищенные, торопливо готовятся к штурму: обтесывают огромное бревно для тарана, мастерят длинные штурмовые лестницы.

За моей спиной Ульман сказал с великим удивлением:

– Что за безумец рискнул напасть на Кабана с таким крохотным отрядом?

– Считаешь, – поинтересовался я, – у них нет шансов?

– Да

ни единого! – ответил он без колебаний. – Только безумец или полный дурак задумал такое… Пусть даже как-то переберутся через ров живыми… хотя их побьют еще там, но как на стены?.. Эти лестницы? Да я отсюда вижу, что их не хватит до края стены!

Гунтер вскрикнул:

– А вот и ответ Кабана!

Из-за рощи галопом выметнулся большой отряд рыцарей, а следом хорошо вооруженные и в стальных панцирях всадники. Опустив длинные копья, на скаку развернулись в широкую цепь и двигались по дуге, отрезая нападающим путь к отступлению. В замке звонко пропела труба, поднялась железная решетка, медленно опустился широкий подъемный мост, а в воротах показался рыцарский отряд, ожидая, пока опустится мост.

– Дураки! – сказал Гунтер в сердцах. – Теперь Кабан зажмет их с двух сторон.

– Еще какие, – сказал и я. – Только раздразнили… Гунтер, эти, что из-за рощи, проскачут мимо нас. Говоришь, наши лучники хороши?

Он вскликнул:

– Ваша милость!.. Да нужно ли это нам? Двое в драку, а третий, то есть мы…

– Знаю-знаю, – прервал я. – Все же командуй!

Он вздохнул и тут же прокричал страшно:

– Лучники!.. Товсь!

За нашими спинами заскрипели натягиваемые луки. А со стороны леса земля задрожала от топота, лавина тяжелой кавалерии несется, как штурмовые танки. Гунтер вскрикнул снова, послышался страшный многоголовый свист. Лучники выпустили рой стрел еще из-под защиты кустов, каждый по четыре стрелы, прежде чем первые достигли всадников осаждающих замок, но и тогда атакующие все еще в пылу не замечали, сосредоточившись на предстоящем ударе в толпу растерявшегося противника…

Тяжелые стрелы били в закованные тела со страшной силой. Я видел крохотные искорки, когда стальные клювы ударяли в металл доспехов. Некоторые всадники шатались в седлах, другие наклонились к конским гривам, кто-то сразу соскользнул, испуганный конь тащит запутавшегося ногой в стремени. Раненые кони страшно ржут, поднимаются на дыбы, сталкиваются со скачущими рядом, падают, в воздухе мелькают копыта. Все новые всадники на полном скаку влетают в кровавый вал из человеческих и конских тел.

Гунтер орал и требовал стрелять быстрее, еще быстрее. Со всех сторон я слышал частые щелчки струн по кожаным рукавичкам. Сливаясь, это напоминало шелест, с которым крабы пытаются выбраться из котла.

Группа под стягом Золотого Коня, что готовилась отражать атаку конницы, спешно перестраивалась, две трети повернулись к конному отряду, что выметнулся из замка.

Поколебавшись, я пощупал молот, взял лук Арианта.

– Гунтер, держись здесь! Если что, отступай в лес. На рыцарских конях туда не вломятся.

– А вы, ваша милость?

– Посмотрю, что там за люди.

– Ваша

милость, – вскрикнул он. – Не рискуйте!

– Посмотри на моего коня, – ответил я.

– Но ведь вы – паладин…

– А что, если паладин, то обязательно дурак?

Он смотрел вслед, явно не уверенный, что его сюзерену хватит ума повернуть коня и удрать, если он узрит, что враг намного сильнее. Это, дескать, не по-рыцарски, нужно остановиться и драться, а там красиво умереть, чтобы, дескать, барды воспевали, а бабы рыдали… Щас!

Мой конь уже понимает, что если не в группе, то можно не приноравливаться к чужой скорости, с места рванул так, что меня отбросило на круп, едва-едва выровнялся в седле, чуть было не пощупал голову: не оторвалась ли…

Рыцари перешли подъемный мост, выстроились в грозную двойную цепь, опустили копья. Вперед выдвинулся всадник в блестящих доспехах, массивный гигант на огромном, как гора коне, хрипло и страшно прокричал, указывая мечом на группу вокруг стяга Золотого Коня.

Я наложил стрелу и оттянул тетиву к уху, взглядом поймал этого гиганта, щелчок, я продолжал держать мысленном взором предводителя и представлять, как острие ударит точно в щель забрала, отсюда даже не разберу: решетка ли там или же узкий прорез для глаз, но стрела попадет именно туда…

Всадники с места пошли тяжелым галопом. Гигант приподнял щит, блеснуло, и снова он мчится, выставив копье, лишь чуть наклонился к конской гриве. Я поспешно выхватил вторую стрелу, наложил, оттянул в одно движение и отпустил, выдернул за оперение третью, четвертую, пятую… Конная лава, огибая упавших, врезалась в ощетинившихся копьями рыцарей Золотого Коня, раздался многократно повторяемый скрежет сминаемого металла. Страшно кричали покалеченные кони, копья ломались с сухим треском, как гигантские спички, рыцари ухватились за мечи.

Несколько всадников все же не успели подать коней в стороны, на упавших вместе с конями рыцарей падали еще и еще, я снова поднял лук и выпускал стрелы в тех, кто выкарабкивался из кучи.

Массивный гигант ревел, как разъяренный медведь, рубился быстро и страшно, вооруженные воины падали перед ним, как трава перед косцом, а он на огромном, как айсберг, коне, прорубывался к шатру с трепещущим стягом Золотого Коня.

Группа рыцарей, в которых я предполагал военачальников, бросилась ему навстречу. Гигант взревел ликующе и врубился в их ряды с такой легкостью, как будто перед ним толстые, сочные подсолнухи. Я сцепил зубы, противники падают под его ударами, словно спелые груши, натянул стрелу и пустил точно в голову.

В последний момент всадник, даже не взглянув в мою сторону, вскинул щит, стрела звякнула и разлетелась вдребезги. Я не поверил глазам, такого еще не было, чтобы кто-то спасся от стрелы из лука Арианта, поспешно наложил еще стрелу, выпустил, тут же, повинуясь нехорошему предчувствию, выпустил еще одну.

Не прерывая схватки, рыцарь успел дважды легко поставить заслон на пути моих стрел. Его меч, уже обагренный кровью, грозно взлетал в воздух, и всякий раз кто-то из противников валился под конские копыта.