Ричард Длинные Руки — эрцгерцог
Шрифт:
Она вскочила, как разъяренная кошка. Обнаженная, все еще сводящая с ума своими формами, сейчас смотрела с ненавистью. Ее рука как выстрелила по направлению к моей груди, а голос упал до страшного змеиного шипения:
– Ты!.. Ты отказываешься от меня? Сейчас?.. Ты не взойдешь со мной на ложе?
Сердце колотилось, как это сладостно, оказывается, жертвовать, лишать себя плотских наслаждений ради… ради… даже не знаю, чего ради, ведь никто не узнает, да и не обещал никому блюсти верность, сейчас ее никто никому не блюдет, но прямо раздуваюсь, как жаба, от собственного
Спина выпрямилась, я ощутил себя Ланзеротом, недостает только выпяченной нижней челюсти. Посмотрел в затуманенные яростью глаза, выпятил челюсть и сказал твердо:
– Леди Клеондрина! Я не хотел этого говорить, но вы не оставили мне выхода… Леди Клеондрина, в высокой белой башне меня ждет Она. Единственная. Глупо это или смешно, но я останусь ей верен.
Она отшатнулась. Выкрикнула искривившимся ртом:
– И что же? Как она узнает? Скажите, сэр Дик, как она узнает?
Я торопливо натянул рубашку, заправил в брюки, взял в руки молот.
– Вы второй раз называете меня Диком, – напомнил я. – Но я своего имени не произносил!
Глава 28
Восточный край неба начал розоветь, когда я отыскал то местечко, где я должен был сторожить. Рудольф поднялся навстречу, лицо его было измученное, а в глазах виноватое выражение.
– Дик… Я услышал, что ты уходишь, пришел сюда, не застал… Бернард и Асмер тебя искали всюду… О, что на тебе за панцирь?
– Но далеко не уходили, – сказал я.
– Конечно, – согласился он. – Это могло быть ловушкой.
– Для меня?
– Тебя не жаль, – ответил он простодушно. – Для остальных… Ведь нас и так слишком мало! Повозку захватить все же легко. Пойдем, там уже запрягли волов. Но что за панцирь?
– Да нашел, нашел…
– Как и меч?
– Ну, похоже…
Кони обнюхивались, готовые к походу, Бернард и Асмер подвязывали седельные мешки. Ланзерот у повозки разговаривал с принцессой. Увидев нас, Бернард кивнул Асмеру, сам сделал пару шагов навстречу. Глаза холодно и враждебно прошлись по моему свежему лицу, отметили и чисто вымытые волосы, блестящий стальной панцирь вместо моего кожаного с железными висюльками, из-за которых я чувствовал себя байкером.
– Тебе придется подробно объяснить очень многое, – сказал он почти так же холодно, как Ланзерот. – Что-то ты зачастил исчезать ночью. И как ты объяснишь то, что ушел в коже, а вернулся в железе?
Асмер подмигнул мне, но сказал очень серьезно:
– Хорошем.
Бернард обернулся, рявкнул:
– Что?
– Говорю, – объяснил Асмер, – что панцирь на Дике из хорошей стали. Очень хорошей.
Бернард рявкнул люто:
– Пусть из стали! Тем более!.. Куда ты уходил ночью? С кем встречался тайком? От кого этот панцирь?
Я отступил на шаг.
– Бернард, в прошлое мое исчезновение удалось отыскать тебя. Я все объясню…
– Ладно, где был сейчас?
Ланзерот и принцесса обернулись и смотрели в мою сторону. Выглянул священник, поморщился.
– Может быть, – предложил я, – лучше
Бернард потянул ноздрями. Я сам чувствовал, что от меня за милю несет сладкими притираниями, мазями, благовониями, как от мамзели горизонтального промысла с Тверской. Это явно уловил и Рудольф, теперь надо держаться как можно дальше от повозки, где проводит большую часть времени принцесса…
Ланзерот снова ехал впереди, но меня зажали между Бернардом и Рудольфом. Рудольф поглядывал виновато, но долг есть долг, и, к его чести, он наверняка даже не смог бы предположить такую дикость, что я выдам его тайну.
Мой конь фыркал, пробовал кусаться с конями Бернарда и Рудольфа, те топают чересчур близко. Я рассказал все без утайки. И про то, как бросился на женский крик, и как дрался, и как меня, как лоха, привели в невесть откуда взявшийся замок. Бернард следил за моим лицом, и каким бы он ни выглядел грубым, но жизненный опыт явно научил отличать правду от брехни. Рудольф повеселел, в его взгляде появилось нечто, похожее на уважение.
Бернард подобрел, а когда я закончил, крякнул, покачал головой, предположил внезапно:
– А может быть, она и не была ведьмой вовсе.
Рудольф опешил:
– Ты что? Не слышал, что рассказывал Дик?
– Слышал.
– И что? Не поверил?
– Да нет, все сходится. Ты посмотри на Дика, сразу ему поверишь. Он именно это сказал, верю. Но я и женщин знаю.
Сзади подъехал Асмер, оказывается, подслушивал, да и заодно отрезал мне дорогу назад. А если учесть, что Ланзерот едет впереди, то я был в самой надежной на свете коробочке… Асмер заявил авторитетно:
– Рудольф прав. Какую бы женщину это не взбесило? Они все ведьмы, только не все эту ведьму из себя выпускают.
Я ничего не понял, слишком заумно рассуждают, спросил с надеждой:
– Так что, леди Клеондрина не ведьма?
Бернард вздохнул. Асмер сказал почти ласково:
– Ты хорошо держался, Дик. Из тебя выйдет настоящий рыцарь. Зерцало всех доблестей. О тебе будут петь менестрели, тебя будут ставить в пример молодым рыцарям. А священник на воскресной проповеди о тебе закатит целую пане… паны… в общем, гирику.
Я снова не понял, спросил настойчиво:
– Так она была не ведьмой?
– Наверное, нет, – подтвердил Бернард. – Но вот теперь… есть.
А Рудольф буркнул тихо:
– А женщины – чем красивее, тем ведьмее.
По дороге навстречу две худые лошади тащили тяжело груженную мешками подводу. Я невольно подумал, что на дышловой телеге, говорят, ездит сам дьявол. Еще говорят, что дьявол ест и пьет с теми, кто садится за стол, не перекрестившись. Это со мной, стало быть. За телегой устало топали два тяжело навьюченных коня. Замыкал маленький караван немолодой всадник в бедной одежде, но весь обвешанный оружием.