Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
Пираты под руководством Юргена и Якова повернули когг, быстро разобравшись с примитивным управлением, а я еще рассматривал с понятным интересом человека, который начал строить собственный флот и кому теперь интересны все типы и все их варианты.
Когг — типичен для его класса, с навесным рулем и прямыми штевнями, сильно скошенными к линии киля. Достаточно широкий, ярдов восемь, на таких можно перевозить до двадцати тонн. Парус хоть один, но не меньше полутора сот квадратных ярдов, а мачта здесь из собранных в единый ствол бревен. Судно не новое, но все еще добротное, ветрами потрепанное, но не расшатанное до той степени, когда нужно стремиться к берегу и становиться на профилактический ремонт.
Юрген подбежал, веселый и с горящими глазами, похожий на довольного ярмарочного медведя, что сбросил цепь и задавил цыгана.
— Курс на «Богиню Морей», ваша светлость?
Я подумал, покачал головой.
— Пока… погодим.
— Ордоньесу сообщить?
— Да, — ответил я, — можешь с подробностями.
Он ухмыльнулся:
— Будет сделано. А что с пленниками?
— Сперва переговорю, — ответил я, — потом решим.
Капитан Дэвид, он же и хозяин судна, добросовестно оставался в каюте, но, когда я вошел, сразу оживился и начал зыркать по сторонам, улавливая малейшую возможность вырваться, всех перебить и сплясать на костях захватчиков.
— Садитесь, капитан Дэвид, — пригласил я вежливо. — Мы не враги… пока что. А кем будем, зависит от вас. Рассказывайте, кто, что, куда и зачем, а также как и за сколько. И почему, конечно.
Он буркнул:
— Слишком много.
— Так это понятно, — объяснил я любезно, — мы прибыли очень издалека, потому такие любознательные, это ясно? Как видите, я раскрываю все карты, хотя вообще-то по статусу должны их раскрыть вы.
Голос мой звучал мягко, но капитан, жук битый, уловил и угрожающую нотку, дескать, я мягок, как видишь, и от тебя зависит, как долго буду мягок, но если что… пеняй на себя.
— Что рассказывать? — спросил он с неприязнью, но уже коллаборационистским тоном. — Здесь всего много.
— Что за острова, — спросил я, — поблизости? Что за народ? Какие вооруженные силы? Чем защищены и как?
Его глаза медленно полезли на лоб.
— Ничего себе, — проговорил он несколько обалдело. — Видать, вы в самом деле издалека…
— Издалека, — подтвердил я.
— Это остров Жгучий, — сказал он, — а дальше — Каменные Рога, Лесной и Круглоглазый. За ними еще несколько, помельче… Живут тут кребесы. Сволочи изрядные, пользуются тем, что на оконечности архипелага!.. Установили плату за проход между островами Каменные Рога, малым и большим.
— А обойти? — спросил я.
Он поморщился.
— Можно, если есть лишняя неделя. Да и ветры там такие, что легко снесут на камни… А если между Каменных Рогов, то и дорога прямая, и ураганы не достанут, горы служат щитами.
— Какие там вооруженные силы? — спросил я.
— Полсотни кораблей, — ответил он зло. — Но если бы дело было только в них!
— А в чем?
— На островах Каменных Рогов, — сказал он, — их всего два, как раз по краям прохода установлены самые мощные катапульты. Там так высоко, что с кораблей туда камни не долетят, а они могут пустить на дно разом десяток кораблей. Потому им все платят…
— Катапульты на башнях?
— Если бы!
— А что?
— Высокие скалы. А наверху площадки, как будто нарочно вытесаны… А может, и нарочно когда-то выровняли. Конечно, нет горше муки, чем затаскивать туда катапульты по частям, зато с тех прибрежных скал держат под прицелом весь пролив.
Я подумал, кивнул.
— Хорошо. Отдыхайте. С вами будут хорошо обращаться… в том смысле, что никак. Это уже хорошо, верно?
Он проводил меня злым взглядом, но смолчал.
Шестеро матросов когга сидят, связанные, вдоль борта. Сперва отмалчивались и опускали головы, но как только убедились, что их не отправим за борт, начали переговариваться, отпускать по адресу захвативших мелкие колкости.
Когда когг вышел из-за острова и открылись наши оба корабля, пленные едва сами не повыпадывали за борт, стремясь получше рассмотреть такое невероятное чудо.
Ордоньес то ли соскучился по мне, то ли восхотел осмотреть захваченный таким хитрым способом корабль, но сразу же прибыл на шлюпке, поздравил с победой, осмотрелся с любопытством.
Я отвел его в сторонку и тихонько изложил еще более хитроумный план. Он хмыкал, вскидывал брови, а когда я закончил, тут же стал напрашиваться участвовать.
— Сожалею, — сказал я и ощутил, что в самом деле сожалею, — но адмирал должен пребывать на корабле. Власть должна быть зрима! Как я ее понимаю.
Он скривился.
— Да знаю, знаю… это и в морском уставе, но с вами всегда и приключения, и добыча…
— Скоро вернемся, — пообещал я, — и… ух! Вместе поменяем море и небо местами. И океан тоже.
— Хорошо, — сказал он. — Я в Черри овец не пошел разводить как раз потому, что не созрел для пасторалей. Все еще.
Я взглянул остро, но смолчал, Ордоньес не из простых, у него хоть и очень редко, но прорываются словечки, которых не услышишь от вышедших из простонародья.
Как только он отбыл, а я вернулся в каюту к карте, следом ворвался стюард, без стука, с топотом подкованных железными гвоздиками сапог, пора уже выкидывать таких за борт за несоблюдение некоторых важных церемоний.
— Пленный капитан настаивает, — выкрикнул он, — на разговоре с вами!
— Даже настаивает? — спросил я.
Он торопливо кивнул.
— Да, сэр! Говорит, крайне важное!
— Ваша светлость, — поправил я. — Только для тебя я «ваша светлость», понял?.. И еще… в следующий раз, если ворвешься вот так без стука и разрешения войти, я скормлю тебя рыбам. Запомнил?
Он побледнел, рот распахнулся в испуге, попятился к двери, но там опомнился и проговорил быстро-быстро, словно рассыпал горох:
— Так как… насчет капитана?
Я сказал раздраженно:
— Можешь привести. Под конвоем. Но предупреди, если ничего важного, обоих за борт. Я вам не боцман, с которым у вас хаханьки, демократы чертовы… Я страшен в эрцгерцожьем гневе!
Дэвид Ганшилд, плененный капитан этой посудинки с гордым наименованием «Бесстрашный», вошел с таким видом, словно это я у него в плену, даже поклонился так, будто отвечает на приветствие мелкого подчиненного.