Ричард Длинные Руки – гауграф
Шрифт:
Асмер догнал почти на берегу, толкнул, сказал негромко в самое ухо:
– Ты чем так разъярил Ланзерота?
– Не знаю, – ответил я. – По-моему, его милость на меня все время гневаются…
Асмер хмыкнул.
– Не все. Я слышал, как он спрашивал у Бернарда, почему Улаф так уж жаждет поквитаться с тобой, а не с ним… По-моему, это его задело.
Я молчал, приводил в порядок дыхание. Через болотце мы кое-как пробрались, но, едва вышли на сухое и твердое, наткнулись на конный разъезд горландцев. Ланзерот сразу оказался в седле, над головой сверкающая
Я швырнул, особенно не целясь, только сконцентрировал мысль на том, чтобы снести с ног как можно больше гадов, что не дают мне добраться до ворот города, где будет ванна, горячая вода, чистые простыни, телевизор…
Конники оказались не робкого десятка, к тому же их вдесятеро больше. Ланзерот рубился отважно, но я заметил, что рыцарь старается не ввязываться в схватки, не отвечает на вызовы, пропускает мимо ушей обидные клички, а с максимальной скоростью ведет отряд к главным воротам.
С башен и стен нас заметили. Засвистели стрелы. За спиной я услышал сухой стук стрел о щиты, звяканье железных наконечников о металлические шапки, но еще больше – криков, ругани, воплей. Одновременно от ворот донесся скрип, темная стена поползла вверх.
Конь подо мной шатался, я умолял его добежать, хлопал по шее, обещал золотые горы и ясли полные овса, пена летела во все стороны.
Ворота со скрипом начали подниматься. Мы с Рудольфом проскочили, пригнувшись к конским шеям, и тут же за спинами, едва не оборвав конские хвосты, рухнула тяжелая металлическая решетка.
Навстречу выбежали темные тени. Я проскочил мимо, широкий проем надвинулся и остался позади. По обе стороны бегут люди с факелами, а за спиной рубка, крик, там сбивают один другого с ног, лишают жизни. Затем створка ворот медленно отрезала крепость от враждебного мира.
В глазах потемнело, я почти рухнул с седла. Смутно чувствовал, что с меня сняли шлем, присвистнули, тут же принялись перевязывать голову. Бернард слез с коня сам, Ланзерота вынули из высокого рыцарского седла и унесли, он не двигался. Мне было гадко, в голове треск, все тело вопит от боли, суставы выворачивает, а во внутренностях как будто раскаленный в огне валун.
Асмер прокричал мне в ухо:
– Дик, мы все сумели!.. Сумели!..
Он хотел явно хлопнуть меня по плечу, но глаза побелели от боли, он пошатнулся. Его подхватили под руки, хотели увести, но он с усилием отстранился.
– Что сумели, – сказал я горько. – Везли, везли… А перед самыми воротами потеряли. Так по-дурацки.
Асмер тяжело дышал, оглядывался налитыми кровью глазами. Бернард кивнул мне с самым заговорщицким видом.
– Дик, ты хороший парень, хоть и колдун. Если честно, то в повозке были только камни.
Я ахнул.
– А… мощи?
– С мощами все в порядке, – успокоил он.
– Вы их не везли?
Бернард подмигнул мне, конь положил морду ему на плечо. Бернард погладил его по шее.
– Иду, иду…
Его шатало, но он оперся на коня, и они пошли через суматоху по залитому лунным светом каменному двору.
Асмер сказал мне терпеливо:
– Везли, Дик, везли! Из монастыря святого Тертуллиана. Но потом, еще до того, как встретили тебя, ночью отправили троих с мощами в ларце. Верхом. Тайком. А сами тащили повозку с булыжниками в мешках. Заодно намекали всюду, что везем еще и оружие.
Голова у меня пошла кругом. Я чувствовал злость, разочарование, смертельную обиду, странное облегчение.
– Ага… а на привалах иногда ночью выбрасывали по камешку? Чтобы легче двигаться?
Он похлопал меня по плечу.
– Дик, ты умеешь видеть. Но пойми, днем в небе орлы и коршуны, ночью – совы. Мы не знали, какая птица сама по себе, а какая на службе Тьмы. А если еще и ты… из Темных? Тебя могли нам просто подсунуть по дороге. Ведь то умение, которым ты пользовался… не от Господа Бога нашего! Если бы ты сообщил, что у нас просто камни, то Галарда могли бы перехватить. А там мы все силы на себя, а Галард еще три дня тому благополучно… Не хмурь брови, Дик! Если бы мы не отвлекали всех на себя, ему бы никогда не доставить мощи в замок!
Глава 33
По булыжной мостовой с грохотом медного всадника промчался человек в железе на таком огромном коне, что даже мой показался жеребенком.
– Это и есть доблестный Асмер, – проревел он, – и… кто-то новенький?
Он слез с коня, такие гиганты не соскакивают, но и теперь возвышался над Асмером на голову. Со мной вровень, но явно крепче и тяжелее. От него пахло потом, дорожной пылью и даже гарью, словно только что прошел через горящий город. Во всем облике власть, уверенность, а движения выдают человека, рожденного повелевать и отдавать приказы.
За его плечами в черноте ночи страшно сияла луна. Все пятна на ее диске четкие, сверкают с ошеломляющей ясностью. Зубчатая башня на черном небе выглядит выкованной из чистейшего серебра, каждый каменный блок искрился и блистал множеством мелких искорок. В воздухе что-то мелькнуло.
По небу летели полупрозрачные люди. За их спинами часто-часто трепетали длинные, как у стрекоз, крылышки, а за некоторыми, я счел их женщинами, развевались по воздуху изящные шарфы.
Одна повернулась, я увидел смеющееся лицо, помахала мне рукой. Донесся тихий смех, женщина уже исчезла.
Гигант всматривался в мое лицо. Глаза его сузились. Он спросил Асмера потвердевшим голосом:
– Это кто с тобой?
– Милорд кастелян, – ответил Асмер поспешно и почтительно, – это Дик, он простолюдин. Однако выказал себя сильным и отважным воином. И оказал немало услуг… Я бы сказал, что не будь его… нам пришлось бы намного труднее.
«Труднее, – подумал я рассерженно. – Да я вас вытаскивал из ям…»
– В церковь, – распорядился кастелян отрывисто. – На исповедь! Мы не можем рисковать.