Ричард Длинные Руки – гауграф
Шрифт:
– Господи! – воззвал я мысленно. – Если в этом мире ты еще есть… Душу свою тебе вверяю!.. А тело… это всего лишь плоть… Не покинь меня в мой последний миг.
Наяву я никогда бы не сказал таких слов, но сейчас они выплеснулись прямо из моего сердца. Подошвы с силой ударились о твердое. Я завалился на бок, перекатился. В замке, который теперь нависал надо мной, как огромная скала, заслоняющая полмира, раздались громкие голоса. Со скрипом начали открываться двери. Блеснули наконечники копий, влажный блеск на
В панике я подпрыгнул, страстно желая снова взвиться в воздух… и тело послушно пошло вверх. Сперва медленно, будто воздушный пузырек продавливался сквозь густое молоко, а потом все быстрее и быстрее.
Из окна высунулись две головы, на человеческой и звериной я разглядел сильнейшее разочарование, неистовую злобу. Вдогонку несся злобный вой Улафа, но навстречу летели звезды, простые и хвостатые, внизу замелькал лес, далеко справа на горизонте проплыли горные пики, а потом я усмотрел город, постоялый двор, знакомый колодец во дворе…
Я замедлил полет уже у самой земли, сжался в ком, неприятное ощущение, когда проходишь сквозь стену, пусть даже дощатую, неслышно опустился в комнате, вошел в свое тело из мяса и костей. Бернард заворочался, что-то пробурчал во сне.
Я притворился спящим, хотя сна уже ни в одном глазу. Бернард привстал, со стороны окрашенного рассветом окна на плечи пал слабый луч, потом я ощутил на себе пристальный взгляд старого воина. Я затаил дыхание, потому что Бернард подошел вплотную и навис над моим телом. Из-под опущенных ресниц я видел, как к моему горлу потянулись огромные ладони. Я зажмурился поплотнее, затаил дыхание.
Что-то накрыло сверху, а когда я осмелился приоткрыть один глаз, меня до самого подбородка укрывало толстое одеяло. Бернард уже сидел на лавке, смотрел на плотно закрытую и подпертую поленом дверь. Брови сдвинуты на переносице, красная заря страшно и зловеще подсвечивает крупное лицо.
Я продолжал притворяться спящим, пока блаженное тепло не разошлось по всему телу, я снова летал, перепрыгивал с одной плоской крыши дома на другую, избегая запутаться в антеннах и проводах… а потом грубая рука сорвала одеяло.
Я распахнул глаза. Солнце уже приподнялось над краем леса. Бернард выглядел сердитым.
– Вставай! Сколько можно спать? Рудольф, дай парню пару монет на дорогу и обустройство. И малость из новой одежды.
Я выставил перед собой ладони.
– Не нужно! Ничего не нужно. Неужели я со своими руками не найду себе работы?.. Лучше скажите, кто такой Улаф?
Руки Бернарда замерли над головой. Он медленно повернулся, влез все-таки в широкую перевязь с топором, острые глаза впились, как пущенные сильной рукой стрелы.
– Какой Улаф? – потребовал он резко. – О ком ты говоришь?
– Просто Улаф, – пробормотал я, голос Бернарда показался чересчур злым. – Морда у него только не очень-то человеческая. Можно даже сказать, звериная.
Бернард обернулся, взгляд протыкал насквозь, как острия ножей лист чертополоха.
– Откуда знаешь про Улафа?
Я пробормотал:
– Снился…
– Снился? Разве может сниться то, чего не видел?
Асмер прислушался к разговору, вставил со знанием дела:
– Может. Только это зовется видениями.
Бернард не отрывал острого взгляда от моего лица.
– Видения посещают отшельников, – отрезал он. – Да еще всяких аскетов, что сидят без мяса, умерщвляют… А с твоей мордой да видения?
Асмер возразил мирно:
– Ты чего на парня кинулся? Когда меня снежная буря в горах с дороги сбила и я две недели скитался, не жравши, меня еще не такие видения посещали!
– Здесь нет бури, – отрезал Бернард. – А мы в походе.
Асмер посмотрел на Бернарда, на меня, хмыкнул, сказал весело:
– А вдруг он избранный, кто знает? И ему надо было в священники, а ты насильно то в воины, то в землепашцы? Вдруг его оружие – крест, а не плуг или меч?
Оба захохотали, довольные. Я представил себя в монашеской рясе и с Библией в руках. Губы поползли в стороны. Знали бы они, каким «почетом» пользуются попы в моем обществе!
Ланзерот появился, сказал повелительно:
– Быстро всем завтракать, да поживее!
Асмер сказал живо:
– Я уже заказал, чтобы нам собрали и в дорогу.
В таверну спустились вместе, только принцесса отсутствует, ели быстро, впрок, Асмер проследил, чтобы три круга сыра и пять ковриг хлеба увязали в чистые холстины. Пока ели, в мою сторону посматривали с недоумением, почему я все еще здесь, но я опустил голову, жевал мясо быстро и сосредоточенно, как делают все, смотрел в тарелку, слышал фырканье коней во дворе. Они уедут, а я останусь в благополучной деревне? Пусть даже в этом городке? На всю оставшуюся жизнь… которая в Средневековье и так коротка? И потеряю шанс попасть в те странные королевства, где живут умом? Только там у меня есть шанс найти дорогу обратно в свой мир…
Потом все вышли во двор, принцесса разговаривала с женой хозяина, быки уже запряжены, Асмер проследил, чтобы припасы вынесли, а в повозку загрузил уже сам. Алые отблески рассвета, похожие на отсвет адского пламени, играли по лицу принцессы, но ее нежное лицо оставалось таким же чистым и светлым. Жена хозяина щебетала, раскланивалась, указывала в сторону колодца, принцесса слушала внимательно и вместе с тем рассеянно. Священник появился, как обычно, с раскрытой книгой в руках, не отрываясь от чтения. Строгое до фанатизма лицо время от времени вспыхивало неземным светом. Оставались последние минуты перед расставанием, мужчины уже пошли седлать коней.