Ричард Длинные Руки – коннетабль
Шрифт:
Я сказал, что да, хорошо бы, а сам еще раз подумал, что будет еще тот ужас, если эти мутанты разойдутся по благополучным землям. Во-первых, разнесут неведомые там болезни, к которым сами претерпелись, а там будут эпидемии, что выкосят целые страны, во-вторых, благодаря своим способностям мутанты смогут противостоять королевским войскам и разорят города и села…
Башня вблизи показалась еще массивнее и выше. Вершина ее почти касается быстро бегущего красного неба. Круг нарисован простой белой краской, без магии ее смыло бы первым же дождем, а так как будто только что провели эту запретную черту.
Когда прошли мимо, я еще раз оглянулся, башня отдаляется, прекрасная и загадочная. Я уже видел подобные во время своего пути с Севера к Югу, хоть и другие по форме, но почти всегда маг, достигая определенной мощи, возносится вот так и отгораживается от мира.
Даже не знаю, как поступил бы я, получив сверхсилу… Наверняка ходил бы сперва по странам, творил чудеса, спасал и карал, осправедливливал и озаконивал, насаждал демократию сериями файерболов… Потом для разнообразия ходил бы неузнанным, так прикольнее, но в конце концов это значит остановиться в развитии и пожинать плоды, а всякому магу интересно еще и достичь вершины мощи. Вот для этого и приходится уединяться, чтоб не лезли всякие с просьбами, жалобами, приглашениями на вечеринку, дни рождения, презентацию, просто на пьянку и траханье…
Хотя на самом деле кто знает, зачем они так… сейчас. Странно, если бы остались теми же людьми, что и триста лет тому. По сути, уже нелюди только потому, что живут так долго. Люди не смогли бы накопить столько знаний и умений… И еще смотрят на мир иначе, чем мы, потому что для нас вечное, а для них – вовсе нет.
Глава 6
Острая боль впилась в спину между лопатками. Я остановился и, с трудом вывернув руку, ухватился на больное место. Пальцы нащупали нечто металлическое, я попытался взять в руку, но оно впилось в плоть, словно наконечник стрелы.
– Что там? – крикнул я. – Тиранит, посмотри!
Он повернулся, а я, сцепив зубы, рванул сильнее. В пальцах осталось нечто тяжелое и шевелящееся. Я охнул, увидев на ладони блестящего жука. Он лежал на спине и отчаянно махал в воздухе лапами, стараясь за что-то зацепиться, на жвалах быстро таяла, слизываемая красным язычком, капелька крови.
– Брось быстрее! – заорал Тиранит.
Я отшвырнул жука раньше, чем он вцепился мне в палец. Тиранит задрал мне рубаху и торопливо смазал спину чем-то едким.
– Терпи, – предупредил он. – Если через полчаса не околеешь, то жук не успел…
– Он же укусил!
– Он сперва кусает, – объяснил он, – а яд впрыскивает потом. Из задницы…
Я промолчал, что за жуки здесь, у нас только муравьи да осы так делают, а здесь все просто сумасшедшее.
От жары и усталости мутилось в голове, рот пересох, я все думал, как бы решиться сказать этим двум, что я уже не могу, щас упаду и кончусь, как Соммерс впереди остановился и сказал бодро:
– Впереди спуск, подъем – и мы у цели!
Тиранит предложил так же бодро:
– Заправимся перед рывком?
Соммерс поколебался, но махнул рукой:
– Ладно. Но недолго.
Странно, никто не расспрашивает меня о том, что за Стеной. То ли наслушались от других, то ли их мысль всегда нацелена на выживание. А забарьерная жизнь – пустая болтовня.
Соммерс вытащил пару кристаллов, которые Счастливчик называл водяными, бросил в свою объемистую флягу. Тиранит перехватил мой заинтересованный взгляд, объяснил, что водяные кристаллы работают очень просто. Набираешь в любую бутылку песка и бросаешь туда один-единственный кристалл – через полминуты получится вода. Полная бутыль, без единой песчинки. Если в большой кувшин набрать много песка и бросить кристалл – воды на одну бутылку, остальное останется мокрым песком. Потому путешественники всегда берут с собой кристаллы с запасом.
– Я взял, – заверил я гордо, – с запасом!
Они переглянулись, даже не пряча ухмылки на жестоких рожах. Соммерс смолчал, а словоохотливый Тиранит начал рассказывать, что внутри Барьера вся земля расколота глубокими пропастями, и если видишь на той стороне человека, то часто попасть к нему можно только после сотни миль по извилистой и очень опасной дороге.
Соммерс буркнул с нехорошей ухмылкой:
– Расскажи ему про Оазис.
– Зачем парня пугать? – возразил Таринт.
– Да он не из пугливых, – сказал Симмерс и улыбнулся, глядя мне в лицо. Я чувствовал, что ему очень не нравлюсь, в то время как Тиранит относится ко мне равнодушно. – Он же через Барьер прошел…
– Что за Оазис? – заинтересовался я.
Соммерс довольно улыбнулся, а Тиранит начал многословно объяснять, что если пойти вот чуть восточнее, там увидим чудный островок, но репутация у него очень уж нехорошая даже среди самых бесстрашных, которым вроде бы на все наплевать. С виду самый уютный и безопасный уголок на свете: сочная зеленая трава, кусты роскошных пальм, попугаи стаями перелетают с дерева на дерево, воздух звенит от сверкающих крыльями стрекоз, разноцветных жуков, похожих на летающие драгоценные камешки…
Однако всякий, кто заходит в этот Оазис, уже не возвращается. Однажды туда ушла целая группа, обвешанная оружием и амулетами с головы до ног. С ними были три самых сильных мага округи. Двоих оставили вне Оазиса сторожить, хотя им мучительно хотелось тоже после изнурительного перехода по знойным пескам и под жарким солнцем нырнуть в зеленую прохладу.
Они ждали и ждали, а потом, когда ощутили, что ждать бесполезно, вернулись в город. С тех пор уже никто не решается что-то искать там. Ни группой, ни в одиночку.
Я подумал, сказал осторожно:
– Ну, насчет одиночек, я бы так не сказал…
– Почему?
Я пожал плечами:
– В каждом из нас живет эта уверенность, что, мол, у вас не получилось, а у меня вот получится все. И я вернусь богатым, счастливым и могучим. А вы будете завидовать…
Соммерс взглянул остро, но промолчал, а Тиранит продолжил, что если пойти правее, там никаких пальм, зато прекрасная зеленая трава, небольшое озеро с чистейшей холодной водой, где водится великолепная рыба. И все проходит благополучно, во всяком случае – проходят. Хотя и рассказывают, что слышали, как дрожит земля, будто некто огромный пытается выбраться, иногда из глубин доносится мощный рев, настолько жуткий, что можно сойти с ума. Некоторые седели в одночасье, услышав этот рев.