Ричард Длинные Руки – ландесфюрст
Шрифт:
Гигант занес дубину для последнего удара, взревел:
– Я обещал тебя оставить… для Улафа!..
Я все же сумел отодвинуться, прокричал:
– Ну так и оставь!.. Я что, против?
Гигант шагнул за мной и снова начал поднимать дубину. Широкая пасть распахнулась в злорадном смехе:
– Не могу… утерпеть… Улаф простит…
Ланзерот обернулся как ужаленный. Не поднимая забрала, закричал страшным голосом:
– Кто там говорит про Улафа?.. Он мой!
Он прыгнул к нам через груду трупов, быстрый, сверкающий, похожий на киборга из живого металла. Гигант развернулся в его сторону, взревел,
Я посмотрел в жутко вытаращенные глаза, еще живые, оскаленный рот, меня едва не стошнило.
– В бой! – кричал Ланзерот. – Мы прорвемся! Прорвемся в Зорр!
«Черта с два», – мелькнуло у меня в голове. Конь топтал несчастных, что пытались его поймать за узду, я засвистел, он пробрался ко мне через трупы. Чьи-то руки помогли влезть в седло, я трясущимися ладонями стер красную пелену с лица. Лица Бернарда и Ланзерота суровые, мрачные. Впервые я видел иссеченные доспехи на Ланзероте, а из-под шлема по шее стекает темная полоска.
Волосы Бернарда слиплись, словно попал под дождь, торчат неопрятными лохмами, свисают грязными сосульками. Кровь выступила из порезов на лбу, скуле, подбородке, но он смахивал только с правой брови, затекающей в глаз, хрипло ревел, ругался, голос его звучал в моих ушах, как раскаты грома. Доспехи на нем иссекли так, что он сбросил остатки, будто скорлупу. Могучее тело обтягивает тонкая кольчуга, но и в ней две дыры, а рубашка пропиталась кровью.
Блистающие доспехи Ланзерота выглядели как колода мясника после года работы. Глубокие зарубки превратили гладкую поверхность во что-то вроде терки, а кое-где прорубили насквозь. Лицо рыцаря было бледным, глаза запали, а каждое слово он выговаривал с усилием.
Рудольф сказал хрипло:
– Что-то пошло не так, верно? А какой был план…
– Ни один план, – сказал Асмер наставительно, – не переживает первой же стычки с противником. Что делать будем?
Он смотрел, как и остальные, вслед убегающим ограм. У них хватило мозгов не лезть дуром, а побежать за помощью. Но я увидел, как побледнел Бернард, взглянул снова. С той стороны в нашу сторону двигались огромные темные твари, мне почудилось, что под солнечным светом они выглядели бы пурпурно-красными, в руках у всех трезубцы, с такими изображают Нептуна. На массивных головах тускло блестят короткие толстые рога.
– Ого, – проговорил Бернард чужим голосом, – такого я не ждал…
– Не иначе оборотники помогают Карлу…
Бернард сказал с сомнением:
– Да вроде бы оборотники Тьме не помогают…
Последний из убегающих огров прошмыгнул мимо этих тварей, я не поверил глазам: великан-огр показался рядом заморышем. Ланзерот пробормотал молитву, вытащил меч. Уже все на конях, только священник вдруг сорвал с шеи крест и быстро-быстро пошел навстречу.
Его трясло, то ли от страха, то ли от бешенства. Во вздетой руке блистал крест, священник что-то выкрикивал. Я видел его выпученные глаза, разинутый рот, а когда ветер переменил направление, услышал: «…Лаудетор Езус Кристос…»
Между ним и надвигающимися чудовищами оставалось не больше десятка шагов. Я наконец-то рассмотрел, что на ногах чудищ копыта, что намного удобнее, чем наши обезьяньи лапы, все еще пригодные больше для лазания по деревьям, чем вот так, по земле. И за каждым чудищем тащится длинный мускулистый хвост, наподобие львиного.
– Да воскреснет Бог, – закричал священник. – Да расточатся врази Его! Да исчезнет яко дым…
Прямо на священника пер огромный бес, вдвое выше и впятеро толще. Он взревел так, что мощная звуковая волна сдвинула нас с мест, пропахав конскими копытами борозды, заставила траву лечь, как скошенная. У меня зазвенело в голове, я был на грани обморока.
– Да сгинут ненавидящие Его! – прокричал священник.
Я не успел стронуться с места, как бес одним прыжком оказался перед священником. Огромные руки, способные поднять танк, занесли трезубец для смертельного удара. Я закричал, ринулся на помощь, хотя видел, что не успеваю. Священник выставил перед собой крест, ветер донес обрывок молитвы на звучной латыни.
Трезубец столкнулся с крестом. Рука священника даже не дрогнула, а трезубец разлетелся в щепки. Щепки превратились в струйки черного дыма, тут же рассеялись. Бес вскрикнул неожиданно тонким поросячьим голосом, из него тонкими струйками брызнул дым.
Бернард рядом со мной громко помянул Имя Божье. На месте громадного, как гора, беса осталась кучка серой золы. Священник поднял крест выше, прокричал зычно:
– Именем Того, кто дал нам душу!.. Да расточатся врази Его, да исчезнет перед ликом Его всякий нечистый, яко дым…
В черном звездном небе прогрохотал гром. Среди наступающих тварей раздался многоголосый крик. Вспыхнули языки пламени, запахло серой, паленой шерстью, горелой землей.
Я ошалело таращил глаза. Все бесы исчезли, как и огры за их спинами, даже воины в кожаных и металлических латах пропали. На темной земле корчились полуголые растерянные люди. У многих в руках были боевые топоры и молоты, но в глазах страх и непонимание.
По всему полю рассеивались черные и сизые дымки. Ветер бросил в лицо пепел. Мелькали хлопья, я успел подумать, что нечисти было, наверное, много, пепла здесь, как будто Везувий рядом…
Священник все еще вздымал над головой крест. Его неприятный визгливый голос прорезал зловещую тишину, как молния грозовую ночь:
– Идите… и не грешите!..
Рудольф отер кровь со лба, сказал со злобой:
– Преподобный, спасибо за помощь, но… дальше уже наше дело решать, кому идти, а кому и ответ держать.
– Да, падре, – сказал Асмер. – Им не уйти без расплаты. На колени, твари!
Люди молча опускались на колени. Я видел, как один подхватил с земли короткий меч и вонзил себе в грудь. Священник вскрикнул:
– Несчастный!.. Что ты творишь?.. Самоубийцы идут в ад!
Смертельно раненный прохрипел:
– Я его заслужил…
Он повалился на бок, ноги дернулись, затем все тело выпрямилось и застыло. Люди стояли на коленях, смиренно опустив головы, глаза уставились в землю. Рудольф и Асмер с длинными ножами в руках направились к пленным. Я поднял меч, все тело ныло, но что-то противилось, не принимало такой покорной жертвы…