Ричард Длинные Руки – пфальцграф

Орловский Гай Юлий

Все это время я стрелял на предельной скорости, прекрасно понимая, что на этот раз не отступят, скоро придется бросить лук и выхватить меч. Лучники справа и слева тоже стреляли, экономя доли секунды, ни одного лишнего движения и ни малейшей задержки.

Рыцари длинными баграми отпихивали лестницы. По моему совету не отталкивали, а пускали их вдоль стены, чтобы те сбивали карабкающихся соседей. В двух местах нападавшим удалось взобраться на стену, но туда бросились трое из приехавших со мной рыцарей и быстро изрубили их на месте.

Везде лязг железа, крики,

звон, мне вроде бы почудился звук боевой трубы, но я решил, что померещилось, только в трех шагах Макс воскликнул удивленно: — Что это?… Что там происходит? Я не отвечал, продолжал с той же изматывающей скоростью бить стрелами, вот-вот придется отбрасывать лук и хвататься за меч, надо успеть как можно больше выпустить стрел… наконец на стене народу стало намного больше, я выхватил меч и сдерживал напор на гребне стены, не позволяя прорваться к каменной лестнице, а кто хочет попасть во внутренний двор, тот пусть прыгает со стены…

Макс и Саксон рубились, встав спина к спине, и Саксон ничуть не уступал в искусстве владения мечом обученному рыцарю. На стене народу стало меньше, мы сбросили последних, вторая волна нападающих почему-то остановилась внизу у стен, хотя лестницы еще есть, уцелевшие лучники бьют их быстро и безжалостно.

В самом лагере возникла суматоха. Я не поверил глазам, когда из леса выметнулась тяжелая рыцарская конница, смяла не ожидавшую нападения пехоту, растоптала и вбила в землю, тут же обрушила удар на центр лагеря.

На стене счастливо орали и подрыгивали, бросались один другому в объятия, целовались, падали на колени и возносили хвалу Господу.

Я прокричал вниз:

— Будакер, выстраивай рыцарей! Снизу донесся голос:

— Опоздали, сэр Ричард. Мы уже открыли ворота. Я свистнул Зайчику и быстро сбежал вниз. Саксон закричал вдогонку:

— У нас всего двадцать рыцарей!

— А ты разве не рыцарь? — крикнул я.

Псу я велел оставаться и бдить, Килпатрик спросил непонимающе:

— Но это же боевой Пес… Он один стоит десяти рыцарей!

— Никто не знает, — ответил я, — сколько он стоит. Но я не хочу, чтобы он пробовал вкус человеческой крови…

— Снова пробовал? — уточнил Килпатрик понимающе.

— Да, вспоминал ее вкус, — поправился я. — Не надо. Пусть остается веселым Псом. Ты бы видел, каким он был, когда я его встретил…

Плечи мои передернулись, я вскочил на подбежавшего на свист Зайчика. Решетка уже поднята, мост опущен, а впереди набирает скорость для таранного удара небольшой отряд сэра Будакера, что заждался настоящей рыцарской схватки. Зайчик взлетел по наклонной плоскости, копыта мощно ударили по краю, и мы пронеслись по воздуху несколько метров.

Я слышал, что за мной оставшиеся поспешно вскакивают на коней, но я, уже не догоняя отряд Будакера, взял левее и врубился в нестройные ряды нападавших. С той стороны, откуда пришла неожиданная помощь, гремел боевой клич:

— Гленовелл!… Гленовелл!

— Гленовелл!

Я срубил несколько человек, потом там опомнились и попробовали окружить, зайти в спину, однако подоспели сэр Макс и Килпатрик. Рядом с ними яростно сражался огромной секирой Саксон. Мы потеснили противника, сэр Макс прокричал:

— Сэр Ричард, кто такой Гленовелл?

— Не знаю, — ответил я честно.

— Но он пришел вам на выручку!

— Хорошим людям почему бы не помочь?

Он некоторое время рубился молча, потом крикнул:

— Помощь победителю — одно, а помочь попавшим в мышеловку…

— Он явился вовремя, — ответил я, — кто бы это ни был.

ГЛАВА 4

Внезапный удар в спину потряс и здорово деморализовал объединенное войско графа Росчертского. До этого они были настолько уверены в полной и легкой победе, что сперва в жуткое уныние ввергло поражение первого же дня при неудачном штурме, а сейчас неожиданный удар в спину сломил, сокрушил волю. Многотысячное войско разом превратилось в стадо перепуганных баранов, что ринулись врассыпную, бросая палатки, оружие, даже срывая с себя тяжелые доспехи, чтобы быстрее бежать.

Никто не метнулся в спасительный лес, ибо именно оттуда появились таинственные враги, неизвестно, сколько их там еще. Мчались, не видя ничего перед собой, а всадники настигали и рубили, рубили, рубили… Это как раз то преследование, мелькнуло у меня в голове, что заканчивается только с наступлением темноты. Но сейчас еще утро, а дни в сентябре долгие…

Ударная группа тяжелой рыцарской конницы, смяв и втоптав в землю рыцарей, пытавшихся организовать оборону, слаженно промчалась дальше, развернулась по крутой дуге и устремилась на другой отряд конных рыцарей, что быстро выстраивают оборонительную линию.

Мне очень не понравилось, что рыцарей у графа Росчертского осталось почти вдвое больше, чем у таинственного друга, а это значит, могут атаку отразить…

Я пустил Зайчика на большой скорости, так я сумею ударить во фланг, на ходу снял молот, изготовился… метнул с большой силой, и молот снес сразу трех рыцарей, вставших во главе рыцарского клина. Я едва успел поймать рукоять, как Зайчик ударил в закованного в сталь рыцаря, у которого на гербе черный орел.

Мы опрокинули его вместе с конем, а также еще троих или четверых, но дальше забуксовал и сам Зайчик. Я рубил мечом и считал секунды, пока ошеломленные рыцари опомнятся и постараются ударить на меня со всех сторон.

В это время раздался оглушающий лязг, закричали кони и люди, люди с кличем «Гленовелл!» рубили, теснили, сбрасывали с коней, и в конце концов рыцари графа Росчертского начали перехватывать мечи за острый конец и протягивать вперед рукоятью.

Их заставили спешиться, отобрали мечи, оставив кинжалы. На поле боя воцарилась радостная суматоха, а я высматривал вожака этого отряда, а еще лучше — всего войска, так как все остальные преследуют убегающего противника.

Будакер как-то сам выдвинулся в вожаки конного отряда, за ним послушно следуют те, кто пришел от Барбароссы. Сейчас он, не ввязываясь в преследование, методично набрасывался на одинокие группы, что все еще сопротивлялись, и заставлял сложить оружие.