Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст
Шрифт:
Перед глазами вообще только страшная тьма, словно я уже умер, но понимаю, что умер. Очень нескоро начал видеть смутно, расплывчато и в сером цвете, потом вернулись резкость и объемность, а последним возвратился цвет.
И все-таки еще долго лежал в оцепенении, слышал за шатром шаги, далекие голоса, пошевелиться не мог, а в голове стучала только одна мысль, что отныне эти чудовищные сны будут донимать меня еще долго.
Логирд исчезал, появлялся, я не успевал его рассмотреть, только и понял, что теперь он весь ясный и четкий,
— Сэр Ричард, — прошептал он мне прямо в ухо, — соберитесь же… Я знаю, вы можете! Все самое трудное прошло!.. И не самое — тоже. Все позади.
Я ответил невнятно, не в силах даже подвигать губами:
— Знал бы… ни за что…
Он сказал быстро:
— Все равно не поверю! Я же видел!
— Хреново смотрел, — ответил я чуть отчетливее, — и недостаточно глыбоко… Я весьма глыбокая натура… И хоть говно у меня наверху, зато внизу… еще больше.
Он кружился вокруг меня, настаивал на чем-то, я заставил себя приподняться на руках, дополз до стола и сел на лавку, а там опустил голову на столешницу, устроив лоб на скрещенных руках.
Некоторое время я сидел так, стараясь изо всех сил прийти в себя, голос Логирда шелестел над ухом, наконец я поднял тяжелую, как чугун, голову и уставился на него тупо.
— Ну?
Он сказал жарким шепотом:
— Честно говоря, я все-таки не ждал, что вы, сэр Ричард, пойдете на такой риск…
— Потому и пришел в последний момент? — прошептал я, едва шевеля губами.
Я пощупал языком губу, кровь не течет, но нет даже сил, чтобы зарастить такой крохотный шрамик.
— Потому, — согласился он. — Мой лорд… подберите корону. И снова спрячьте. Как я понял, обратно отправить не можете?
— А такое получится?
Он покачал головой:
— Даже не слышал. Это совсем другой уровень… и таких людей на свете просто нет. Потому замотайте ее в какие-нибудь тряпки, суньте в безопасное место.
Я буркнул слабо:
— Ну да, где здесь найдешь безопасное?
Он сказал виновато:
— Сэр Ричард, я доставил вам массу неприятностей. Однако же…
— Что?
Он сказал, понизив голос:
— Вы ничего не чувствуете?
— Как это? — огрызнулся я. — Я чувствую, по мне пронеслась бронированная конница, потом тысяча троллей били меня дубинками, растягивали на дыбе, замораживали голого во льду… да что только не делали! Так что да, я что-то да чувствую.
— Я не об этом, — прошептал он, — вы теперь должны уметь больше… Может быть, из Геннегау еще не сможете таскать свои мечи, но из Турнедо… Да и вообще, вся ваша мощь только возросла, хотя, должен признаться, вы действительно были на грани… Правда, не зря говорят, кто не рискует, тот не…
Я зябко передернул плечами.
— Даже не знаю, стоят ли новые умения того ужаса, что перенес.
— Стоят, — сказал он. — Это вы сейчас так говорите. А завтра, когда пережитое притупится, а меч или топор, что висел у вас на стене во дворце короля Гиллеберда, вдруг по вашей воле окажется в ваших руках…
Я сказал слабо:
— До этого еще дожить надо. А тут не уверен, что доживу.
Он ухмыльнулся, облетел вокруг меня пару раз и сказал со спины:
— Но все-таки… я же вижу… сейчас малость оклемаетесь, даже не оклемаетесь как следует, тут же начнете…
— Что?
— Таскать всякое, — сказал он с ухмылкой на призрачном лице, — но, предупреждаю, это требует очень больших усилий.
— Зависит от расстояния?
— И размеров, — ответил он. — И общей массы.
Я вздохнул:
— Увы, даже в магии не удается нарушить фундаментальные законы. Как грустно.
— Почему?
— Так хочется чего-то необычного, — пожаловался я. — А в магии, как вижу, та же рутина, те же законы, ограничения, того нельзя, этого тоже, а вон то не тронь, сюда не ходи…
Логирд замерцал, исчез, явно где-то побывал за тридевять земель, вернулся и сказал с надеждой:
— Я потому и занялся таким… делом, что тоже хотел… необычного. Очень хотел! Но пока не встретил. Теперь вся надежда на вас.
Я изумился:
— Почему?
Он завис передо мной, крупнолицый, снова похожий больше на канцлера авторитетного королевства, с роскошными седыми кудрями, тяжелой нижней челюстью с раздвоенным подбородком, мясистогубый и с широким властным ртом.
— Потому, — произнес он уверенно, — что вы сам… необычный человек.
Я буркнул:
— Все мы необычные. Где-то там глубоко внутри.
Он ухмыльнулся:
— Так я там и был.
— Молчи, — сказал я с угрозой. — И не говори, что видел! Сам знаю, что я не пряник, но это я, а другим такое говорить не позволено.
Он сказал мягко:
— Отдыхайте, мой сюзерен. Я постараюсь вас беспокоить как можно меньше.
Как только он исчез, я собрался с силами и попытался сотворить чашку кофе, но вместо этого ощутил болезненный удар по нервам. Судорога перекосила меня так, что лежал пару минут скрюченный, сухожилия едва не порвались, наконец отошел, но и тогда, закрыв глаза, некоторое время сидел в неподвижности, уговаривая все клетки тела восстановиться в полной мощи, я же нуждаюсь в вас не меньше, чем вы во мне…
Впрочем, уже с Логирдом разговаривал вполне отчетливо, когда почти не мог двигаться, а сейчас посидел вот так еще с полчаса, наконец сделал над собой усилие, поднялся, кряхтя и чувствуя боль в спине, приоткрыл полог и тихонько выглянул.
За это время поставили еще три шатра и с десяток палаток, сейчас быстро притаскивают на конях вязанки хвороста для костров. Возле шатра, что я занял, взад-вперед прохаживается часовой, да не потревожит кто зазря их сюзерена, несколько человек отесывают колья и вбивают по сторонам костров рогульки, на них чуть позже положат концы вертелов с подстреленными кабанами или оленями…