Ричард Длинные Руки — вице-принц
Шрифт:
— Это я оно, — признался я. — Вот какое задание… В общем, Квиллиона должна находиться здесь и делать вид, что кувыркается со мной в постели. Иногда выходить, таинственно улыбаться, глазки долу, так это намекивающе, как вы все умете делать… а ты, Зигфрид, никого не пропускай, понял?..
— Понял, — буркнул Зигфрид. — А что сказать?
— Так и скажи, — объяснил я. — Мол, уставший от дел лорд немного решил позабавиться с женщиной. Квиллиона, это ты женщина, если еще не знала. В общем, прикроешь снова, только в более трудной ситуации.
Он буркнул:
— Я
— Увы, — ответил я. — Я не только военачальник.
Он спросил с подозрением:
— А вы где будете?
— В покоях, — ответил я строго.
— А на самом деле?
— Зигфрид, — сказал я, — даже, если твое чутье скажет тебе, что меня в спальне нет, ты должен всем говорить, что я вот сейчас в постели с дамой и тревожить меня нельзя.
Квиллиона, похоже, не поняла, к чему такие предосторожности, а Зигфрид посмотрел по сторонам и сказал почти шепотом:
— Подозреваете… что было не все?
— Это на всякий случай, — сказал я, — ты же знаешь, я такой осторожный, такой осторожный! Если кто и остался, пусть думает, что я после такой победы отдыхаю с кувшином вина в одной руке и ледей в другой.
Я с ними говорил спокойно и ровным голосом, да не увидит никто, что я весь вулкан, это уже не властитель, если дергается и взбешивается. Не знаю, в каком состоянии Мунтвиг или кто-то из его близких решил послать группу ликвидации, но я собираюсь нанести ответный удар с холодной головой, горячим сердцем и почти чистыми руками, так как всю ответственность на себя берет тот, кто посылает меня…
Из окна я выметнулся в облике незримника-птеродактиля, уж кому знать, как не мне, у кого здесь опасные для меня амулеты, так что выскользнул в одну из дыр, взмыл повыше, а дальше пошел в уже знакомом направлении, даже не отмечая конные отряды у костров, разъезды, а свирепо обрадовался, когда увидел внизу в черноте широчайшую россыпь звезд, такими показались бесчисленные точки костров.
Еще в прошлую ночь, облетая все четыре их лагеря, я старался понять, где же Мунтвиг: в каждом высится шатер с его знаменем, но я не встречал человека, который может существовать в четырех телах. Хотя… кто знает, если не встречал, это вовсе не значит, что такого не существует. К тому же кто-то намекал, что Мунтвиг не человек, а демон, во что поверить трудно, демонам наши проблемы, цели и стремления просто непонятны.
Наконец удалось просчитать, что хотя гонцы выскакивают из всех шатров, однако только из одного на полном скаку уносятся за пределы, остальные разносят поручения по другим шатрам. Двух я проследил взглядом с высоты, один промчался в сторону севера, там далеко расположилась на короткий ночлег большая масса войск на марше, а второй поспешил к дальнему из лагерей.
И сейчас я несся под облаками по прямой, свирепый и яростный, весь в жажде ответить за все неудачи и отступления, от позорного пленения в замке герцога Бильярда и провала с выборами короля Сен-Мари, до последних покушений на мою священную и неприкасаемую парсуну, а то и персону.
Приземлился я за пределами лагеря скрытно, хотя ярость все еще дергает за каждую мышцу и требует с грозным ревом ворваться в это сборище гадов и крушить все и вся без всякой пощады и чувствуя только ослепляющую радость победы…
К сожалению, хотя жизнь ночью в лагере вроде бы и замерла, но стража бдит везде, а еще я заметил темные фигуры в плащах с надвинутыми на лица капюшонами, отличительный знак монахов, колдунов, воров и чародеев.
И все-таки эта дикая встряска, по-видимому, помогла усилить незримность, я пробрался в самый центр лагеря, никем не замеченный, проскочил между последними шатрами и влетел в кувырке в красный, где полог колышется так приглашающе.
Четверо мужчин вскочили в испуге. Я уже взвинченный так, что вот-вот меня разнесет на мелкие куски, мгновенно ухватил взглядом, запечатлел и оценил всех четверых, в долю секунды понял, что мне повезло: Мунтвиг не ушел спать в другой шатер к бабе, не решил вдруг проверить посты, а вот он прямо передо мной: высокий и с выбритой головой, налитый силой и высокомерием, над верхней губой тонкая полоска усов, кончики свисают по обе стороны, но если другим такие усы придают печальный вид, то здесь как бы говорят о скрытой силе, хитрости, отваге и вероломстве.
Есть люди, что подобны деревьям или рыбам, а в этом скрытой силы на пару вулканов, облик дышит железной волей, такие умеют идти к цели, не отступая даже перед великими трудностями…
— Умри, — проревел я, но еще раньше мой клинок с наслаждением злой стали вонзился в левую сторону груди с такой силой, что, поразив сердце, продолжил путь и высунулся из спины.
В ту же секунду я вырвал меч из тела врага, весь залитый кровью по самую рукоять, крутнулся, как смерч, одна голова подпрыгнула к самому своду, второго я рассек до середины груди, а третий, даже не собираясь защищаться, с криком ринулся к выходу.
Догнав в два прыжка, я с таким же наслаждением раскроил ему голову, словно это еще один Мунтвиг, и не успел выдернуть меч, как в шатер ворвалась толпа людей с оружием.
Я завертелся, как уж на раскаленной сковороде, со всех сторон брызгает горячая кровь, крики, вопли, сдавили так, что уже и мечом не могу, мелькнула мысль, что сейчас бы воспользоваться браслетом Иедумэля, но нужно хотя бы полминуты на сосредоточение…
Донесся вопль:
— Император убит!
— Мунтвиг заколот!
— Брать живым!
Сильный удар в затылок потряс меня с головы до ног. В черноте заблистали звезды, я развернулся и ухватил кого-то за горло, услышал треск костей, второй удар бросил меня на землю.
Я очнулся от тесноты, с трудом разлепил глаза, прямо перед зрачком увидел блестящее и острое, как игла, тонкое лезвие ножа.
Надо мной голос сказал быстро:
— Не двигайся и не шевелись!.. Все твои кольца и амулеты у нас. Ты под прицелом, понял?
Я с еще большим трудом пошевелил губами: