Ричард Длинные Руки — виконт
Шрифт:
Я повел глазами в сторону, словно что-то увидел, даже брови вскинул, этот щеголь тоже невольно зыркнул в ту сторону, и в тот же миг мой кулак ударил ему в нижнюю челюсть.
Удар получился не совсем чистый, когда жертва только вздрагивает и кучей песка опускается на пол, щеголя бросило на его людей, они не удержали и повалились с ним вместе. Я отскочил, рука на рукояти меча. Сэр Смит тоже взялся за меч, глаза бросают взгляды по сторонам, оценивая обстановку. В нашу сторону шагнули сразу трое, один схватился за меч, но посмотрели на
Те наконец поднялись на ноги, двое кричали и кивали в мою сторону. Еще двое поднимали на ноги щеголя, у него моталась голова, изо рта течет красная струйка, остальные молча отряхнулись и отошли в сторону.
Я постоял некоторое время, надо показать, что никого не боюсь, и, не убирая руки с рукояти меча, прошествовал к хозяину. Сэр Смит с шумом выдохнул за спиной, я слышал его шаги, по-прежнему прикрывает спину.
Хозяин уже спешил навстречу, поклонился издали, глаза с опаской измерили мой рост.
— Чем могу служить, мой господин?
— Две комнаты, — ответил я надменно. — Мне, смиренному служителю церкви, и моему другу.
Он вскинул брови.
— Две?.. Сколько человек ждете?
— Нас двое, — объяснил я терпеливо. — Но люди мы скромные, так что удовольствуемся по комнате на человека. Я дал обет смирения, потому избегаю апартаментов.
Он проговорил, запинаясь:
— Двое… двое?.. Ваша милость, но даже самые благородные рыцари живут по пять-шесть человек в комнате!.. У нас нет столько мест, чтобы разместить всех желающих.
Я нахмурился.
— Ты не знал, что будет турнир?
Он развел руками.
— Турнир бывает раз в году, а что все остальное время делать со свободными комнатами? Здесь не так часто проезжают богатые рыцари.
Сэр Смит покашливал, я посмотрел в его сторону. На что-то намекает, но сказать не решается, явно что-то сомнительное, я порылся в памяти, вспомнился разговор с Кадфаэлем на последнем привале, поинтересовался с подтекстом:
— Я слышал, что у тебя непростая гостиница.
Хозяин вздрогнул, поклонился еще ниже.
— У меня хорошая гостиница, — проговорил он умоляюще, — постояльцы уезжают довольные.
— Я тоже хочу уехать довольным, — прервал я. — Так что найди нам комнаты, понял?
Он развел руками.
— Ваша милость, умоляю простить меня, однако… ну нет свободных комнат, нет!
— Я слышал, — сказал я напористо, — что у тебя для не особо разборчивых клиентов находились свободные помещения. Всегда.
— Но сейчас не получится.
— Всегда, — повторил я, пристально глядя ему в глаза. — Почему сейчас не получится?
Он вздрогнул, поднял голову и взглянул мне в глаза.
— Ваша милость, мы живем на краю… всякие люди заходят, как благородные, так и не очень. Порой заходят совсем неблагородные. Я не могу ссориться ни с кем, иначе долго не
Я кивнул.
— Вот это уже ближе. Вот тебе по золотому за меня и за моего друга. Дай нам именно те комнаты, которые ты предоставлял всяким негодным церкви людям.
Он вскрикнул:
— Ваша милость, но вы ведь христианский рыцарь! Слуга церкви!.. Вам нельзя…
— Я не просто рыцарь, — прервал я, — а паладин. Значит, мне можно. И никакая нечисть не совратит мою душу.
Он побледнел, я запоздало понял, что паладинство может выглядеть угрозой очистить те места, а то и вовсе лишить его куска хлеба, но раньше всех ситуацию понял сэр Смит, впервые заговорил, голос его звучал по-крестьянски рассудительно:
— Благороднейший из рыцарей сэр Ричард не собирается мешать тебе заниматься своей работой. И когда мы уедем, все останется, как и прежде. Если мы что увидим, чего не стоит видеть, никому не расскажем. Да и зачем нам, понял?
— Верно-верно, — подтвердил я надменно. — Паладину надлежит быть смиренным… и не смотреть на то, на что смотреть негоже.
Хозяин наконец кивнул, вид испуганный и обреченный. Прошептал раздавленно:
— Идемте, сэр рыцарь…
Я ожидал, что поднимемся на самый верх, в какую-нибудь голубятню, где придется спать скрючившись и в голубином помете, однако хозяин повел в главное здание, прошли по коридору вдоль одинаковых дверей, я услышал пьяные вопли, крики, женский смех.
В конце коридора последняя дверь выглядит несколько иначе. Я не успел понять, в чем иначесть, просто повеяло чем-то, как будто бы на кратчайший миг распахнулись просторы, мозг не успел их понять и даже увидеть, но седалищный нерв ощутил, он у меня чувствительнее, предостерег.
Хозяин вздохнул, в руке зазвенели ключи. Дверь открылась без скрипа, массивная, торец таинственно поблескивает металлом, хотя двигается легко. Из комнаты пахнуло… я бы даже не сказал, что слишком уж застоявшимся воздухом. Напротив, запах показался в какой-то мере приятным.
Мы все трое вошли в комнату, на диво просторную, с двумя столами, рядами кресел, на стенах картины в толстых рамах, два широких ложа размером с двуспальные кровати, на полу огромные шкуры непонятно каких зверей. И еще огромное зеркало на овальной раме в стене.
— А здесь мило, — сказал я громко.
Хозяин сказал пришибленно:
— Таким знатным сеньорам подошли больше бы покои… гм… не столь сомнительные. А это как будто пещера какая…
— Не хули святую церковь, — оборвал я сурово. — Хочешь сказать, что первые христиане, собиравшиеся в пещерах, были нехорошими людьми? Или святые отцы-пещерники, положившие начало спелеологии, вели себя неправильно?.. Как будто не в пещерах был написали Новый Завет и прочие евангелия! А святые пещерники, будучи первыми диггерами, сохранили для нас кумранские летописи.