Ричард Длинные Руки – воин Господа
Шрифт:
Я осторожно приоткрыл дверь. Стойла начинаются дальше, а от ворот и метров на пять во все стороны свалены кипы свежайшего сена. Молоденькая девушка лежала на сене, готовясь заснуть, уютно устроилась, а при моем вторжении испуганно приподняла голову. Наши взгляды встретились. Ее щеки начал заливать румянец, она испуганно поправила платье, натягивая его на пятки, снова посмотрела на меня испуганно, румянец разлился на все лицо, покраснел даже лоб, запылали уши, стала розовой шея…
Я улыбнулся ей – ну чего так трусит, она несмело улыбнулась тоже, и я опустился на сено с нею рядом. Я почти слышал, как испуганно колотится ее сердечко. Глаза
Я непроизвольно прижал ее к своему уже горячему телу, но вместо жара в чреслах чувствовал странную нежность, от которой защипало в глазах, а в груди стеснило дыхание. Ее волосы щекотали нос и губы, я почти жадно вдыхал аромат свежего сена, пахучих трав и цветов.
Девушка шевельнулась, она словно старалась втиснуться в меня, прячась от сурового злого мира, что обступил нас со всех сторон. Я чувствовал тепло ее мягкого тела, чувствовал его нежность, но все страшился спугнуть очарование, что посетило впервые со дня… нет, впервые в жизни.
Сверху посыпались мелкие сухие травинки – это ветер над крышей смахнул с балки клок сена. Под темным потолком пробежал мелкий зверек, в сене некстати затирлинькал уцелевший кузнечик. Или сверчок. Я закрыл глаза, стало жарко, словно огонь разгорался внутри головы.
Девушка шевельнулась, я увидел ее широко расставленные глаза. Ее пухлые губы показались сердито надутыми, потом я решил, что она вот-вот заплачет. Я привлек ее снова к себе, не в силах видеть вопрошающие глаза.
Волна жара наконец захлестнула мозг, затопила сознание. Я мял ее покорное тело, оно стонало и запрокидывало голову, я чувствовал, что не удержал в себе зверя, грязного и похотливого, зверь тут же завладел душой, телом, и я, ощутив себе оборотнем, использовал ее тело для своих звериных нужд, остановиться не мог и даже не пытался, пока огненная лава не прорвала мир. Я вскрикнул, зарычал по-звериному. Волна сладострастия тряхнула еще и еще, удовлетворенный зверь наконец уполз в свою нору, а я обнаружил, что лежу на растерзанной женщине…
Волна раскаяния была такой острой, словно я средь бела дня побил стекла на троллейбусной остановке. Следующей мыслью было схватить ее в охапку и пообещать жениться… как-нибудь потом, когда вернусь из похода, но послышались всхлипывания, я повернулся, девушка смотрит со страхом, губы ее распухли, на нижней кровоподтек.
– Прости, – сказал я с раскаянием.
Мои руки сами по себе схватили ее в объятия, я гладил ее по голове, утешал, даже чесал спину, не зная, как еще утешить, ибо в этот миг утешить ее казалось даже важнее, чем вся наша поездка с Беольдром.
Она приподняла голову, я снова увидел в ее глазах страх.
– Вам, милорд, – проговорила она едва слышно, – было со мной… неинтересно? Мне так стыдно!.. У меня плохая одежда… и я ничего не умею.
Ее чистые глаза наполнились слезами. Я схватил ее голову в обе ладони, прижал к своей груди. Сердце колотилось часто и мощно. Она ревет не потому, что я ее обидел, а из страха, что мне с ней не понравится!
Значит, мелькнула мысль, я погрешил перед здешним Господом не так уж и сильно, ибо я всего лишь поддался мужской слабости, но никого не обидел, тем более – женщины.
– Ты самая лучшая в мире из женщин, – сказал я почти совершенно
Дверь конюшни распахнулась в тот же яркий мир факелов, запахов смолы, звуков музыки, хохота, веселых голосов. На том месте, где танцевала женщина кавказской национальности, теперь шумно отплясывали здоровенные мужики, человек семь, в круг то и дело выталкивали женщин, раскрасневшихся и веселых, то ли незамужних, то ли пользующихся случаем, когда мужья спят или в отлучке. Некоторые еще стеснялись, но я видел, как их заводят запретные ночные танцы, хотя какие они уж запретные, побывали бы они в Зорре…
– А во дворце – менестрели…
Я вздрогнул от негромкого голоса. Худощавый мужчина русско-интеллигентского сложения стоял в тени в двух шагах от меня, смотрел на меня с любопытством и дружеской насмешкой, как на сообщника, который познал истину чуть позже его самого. Он был в плаще до пола, капюшон свободно лежал на плечах. Так одеваются, насколько помню, монахи, священники, а также всякие бродячие философы, галилеи, алхимики, бродячие пророки.
– Простите? – сказал я.
Он кивнул на пляшущих, огни факелов отражались в его зрачках, мне показалось, что там мечется пламя.
– Я говорю, – пояснил он, – что здесь, во дворе, – циркачи и жонглеры, а там, во дворце, для благородного люда – изысканные менестрели и сладкоречивые барды. Но суть одна: люди веселятся. Верно?
– Верно, – ответил я. – Простите, но у меня такое впечатление, что я… уже вас где-то видел.
Он взглянул в упор, но я не отводил взгляда, и он первым отвел глаза, как будто не выдержал моего взгляда, но я понимал, что это игра. Этот человек… если он вообще человек, не из тех, кто отводит взгляд.
– Я странствующий философ, – сказал он уклончиво. – Брожу по очень разным странам. Меня можно увидеть всюду.
Мое сердце начало колотиться все сильнее. Я чувствовал, как от возбуждения повышается давление, вот мощный вспрыск адреналина в кровь, мысли потекли быстрее, горячечные, спутанные, а мышцы содрогались от жажды действия.
– Да, – сказал я, – конечно. Но… может быть, не стоит играть в отгадайки? Давайте уж начистоту. Что вы хотите, что предлагаете?..
Он взглянул мне в глаза, улыбнулся интеллигентно и печально. Глаза были задумчивые, интеллектуальные.
– Начистоту нельзя, – сказал он мягко. – Разве вам понравилась картина пространства, которую вы узрели?.. Нет? Верно, к истине надо приближаться постепенно. Не согласны? Понимаю, не согласны. Но нельзя сразу… не получится. Просто невозможно. Даже у Него не получилось. Так что давайте начнем с того, что у нас есть… Есть Ричард Длинные Руки. Он силен и умен. Знает неизмеримо больше других… И умеет… умеет тоже неизмеримо больше всех здешних королей, вместе взятых. Но он – простолюдин, увы. С его умом и знаниями ему все равно место на конюшне. Или судьба носить щит и копье за каким-либо придурком в железе. Ладно, при особой удаче он может стать даже полным рыцарем! Хорошо, берем неслыханную удачу и редчайшее стечение обстоятельств – со временем этот Ричард Длинные Руки завоюет для себя некое королевство. Можно даже большое, какая разница! Дорогой сэр Дик, вы же знаете все тщету этого барахтанья… заглядывали ведь в бездну, пытаясь представить расстояние между звездами или постичь размеры электрона? Так вот все, чего здесь можно достичь, с точки зрения вечности… размеров Вселенной… скорости фотона… Словом, я могу все это предоставить.