Риф яркости

Брин Дэвид

Но с таким пауком Рети раньше никогда не встречалась. Пройдя примерно треть пути сквозь заросли, она неожиданно поморщилась, отдернула руку и посмотрела на единственную светло-золотистую каплю на обратной стороне запястья. Мгновение казалось, что она не испугалась, а просто очарована цветом.

– Быстрей, стряхни ее! – крикнул Двер.

Девушка послушалась. Капля полетела в листву. Но на ее месте с мягким шлепающим звуком возникли две новые. Капля появилась у нее на плече, еще одна – в волосах. Рети подняла голову, чтобы посмотреть, откуда они приходят, – и получила еще одну прямо посредине лба. С проклятием она попыталась смахнуть

ее, но только размазала по щеке. Рети быстро попятилась.

– Не туда! – крикнул Двер. Он видел, как к ней устремились нити, из щелей которых выделялся золотистый сок. Рети в отчаянии зашипела, повернулась в другую сторону и получила еще несколько капель в волосы.

/Скажи, чтобы она не сопротивлялась. Боли не будет./ Рявканье Двера было бессловным, нечленораздельным, полным гнева; оно вышвырнуло мысленное прикосновение паука. Двер сбросил с плеча лук, оставил его на верху камня и начал спускаться к девушке. Краем глаза он заметил, что нур исчез, разумно почувствовав опасность. В отличие от некоторых знакомых мне дураков, подумал Двер, доставая мачете из ножен.

– Я иду, Рети, – сказал он, проверяя, выдержит ли его вес ветка. Двер видел, что Рети пытается подняться другим путем, легко уклоняясь от преследующих ее лиан.

– Не нужно! – отозвалась она. – У меня все в порядке. Мне не нужна твоя по… ой!

Ветка, которую она держала и которая казалась совершенно мертвой, неожиданно выделила целую полоску золотистой жидкости. Рети с проклятием отскочила. Несколько капель прилипли к ее руке.

– Не три их! – крикнул Двер.

– Я не дура! – ответила она, отступая. К несчастью, тем самым она оказывалась в еще более сложном положении.

Сверкнул мачете Двера, искусно перекованный кусок буйурского металла. Разрубленная ветвь выглядела безжизненной, но Двер готов был отскочить, если только…

Но разлагающаяся, крошащаяся трубка разделилась, и из нее выделилась только липкая пыль. Хорошо, что он не стал использовать ее как опору. Это место ошибок не прощает.

Подвесив мачете за петлю, Двер опустился, отыскал подходящую ветку и осторожно доверил ей свою тяжесть; потом принялся проделывать горизонтальный разрез, чтобы опуститься еще ниже. Следующая опора тоньше и кажется менее надежной, но выбора у него нет. Но она по крайней мере не выделяет кислоту и не пытается обвиться вокруг его рук как змея. Как ей удалось пробраться так далеко? думал он, радуясь тому, что большинство щупалец мертво. Будь мульк-паук в лучшей форме, преграда была бы непреодолима.

– Двер!

Он повернулся, раскачиваясь на натянутой нити. Вглядываясь в полутьму, увидел, что Рети поднимается по расщелине, похожей на каминную трубу, которая, казалось, предоставляет возможность выбраться. Но только на середине подъема она заметила, что вверху что-то начало изгибаться. Еще один пучок живых щупалец… движется, преграждая ей путь к спасению. А тем временем у основания трубы происходило то же самое. На лице девушки появилось паническое выражение. Покраснев, она держала перед собой свой тонкий нож, искала взглядом уязвимое место врага. Но могла задеть только ближайшие нити, надеясь, что из них не польется купорос или золотая смерть.

Двер видел, как совсем недалеко от нее бьется в ловушке птица-машина,

Отпусти ее, Один-в-своем-роде, подумал Двер, приседая и прыгая

вперед, вытянув обе руки, чтобы ухватиться за другую ветвь. К счастью, она выдержала, когда он повис над темным отверстием и дотянулся до следующей ветви, толщиной в ствол молодого деревца. Пусть идет, или я…

Он пытался найти продолжение, не зная, чем можно испугать мульк-паука. Может ли он сделать что-то большее, чем просто раздражать его своим мачете? Может пригрозить, что уйдет и вернется с орудиями, которые уничтожат это древнее создание, с огнем и взрывчаткой, но Дверу это казалось слишком абстрактной угрозой. Паук не обладает сознанием перспективы, не осознает связи причин и следствий, он знает только настоящее и испытывает только алчность, соединенную с терпением, по сравнению с которым хун кажется суетливым нуром.

И к тому времени, как Двер сможет начать мстить, Рети будет заключена в золотой кокон, сохранена навечно… и мертва, как камень.

Давай поторгуемся, Один-в-своем-роде, проецировал он мысль, снова доставая мачете. Что ты возьмешь в обмен на нее?

Ответа не было. Либо Один-в-своем-роде слишком занят своими нитями и ядовитыми растворами, действуя с непривычной поспешностью, либо…

Молчание паука казалось странным и предательским. И еще самодовольным. Как будто паук не испытывал потребности в разговорах, получив два сокровища и уверенный в получении третьего. Поморщившись, Двер еще глубже погрузился в трясину ветвей. Что еще он может сделать?

Он перерубил еще три нити. Последняя выпустила поток разъедающей жидкости, который образовал дугу между перекрещивающимися ветвями. С усеянной мусором поверхности внизу кольцами поднялся дым, усилив острый запах.

– Двер, помоги мне!

Теперь Рети была в западне, и чопорная гордость больше не могла сдержать нормальную панику испуганного ребенка. Сквозь путаницу нитей мульк-паука ее волосы блестели, как грива урской лудильщицы росистым утром, покрытые тонким покрывалом из золотистых капель. Под ударом ее ножа разлетелось щупальце – и его место тут же заняли два новых.

– Иду! – пообещал он, разрубая еще два троса, потом перебираясь на следующую ветвь, которая выглядела достаточно устойчивой. Но она провисла, и нога Двера, коснувшись прозрачной густой жидкости, выделившейся из этой ветви, скользнула. Он закричал, чувствуя, как уходит из-под ног опора.

Те же самые густые заросли, которые он недавно проклинал, уберегли его от сломанной шеи. Размахивая руками, он ухватился за ветку и повис в воздухе. Но вздох облегчения перешел в возглас боли. Прямо под подбородком в живых нитях пульсировала злая алая жидкость. На ветке образовались пузыри, которые эта жидкость прорывала. Глаза Двера жгли едкие испарения.

/Нет, нет. Не думай, что я причиню тебе такой вред! Ты для этого слишком ценен!/

Перед слезящимся взором Двера пузыри перестали образовываться, красноватая жидкость отхлынула, покинула бьющиеся сосуды.

/Этот нектар для обычного камня. Для тебя, мой уникальный, только чистое золото./

Двер поморщился.

/Большое спасибо!/

Всмотревшись в сторону, он увидел еще одну путаницу около ног. Рискуя свалиться, оттолкнулся от отвратительной ветки, прервавшей его полет.