Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе
Шрифт:
В 2003-м «народный вождь» Улманис победил в социологическом опросе на тему «самый выдающийся латыш в истории»; тогда же памятник ему появился в центре города, на углу бульвара Райниса и улицы Валдемара. К тому моменту уже ушел в отставку с президентского поста, отбыв на нем два срока, первый глава Второй республики внучатый племянник «вождя» Гунтис Улманис.
Пока немцы не высадились
Улманис-младший, хоть и провел детство в сибирской ссылке, при советской власти ни в какой крамоле не подозревался, в 27 лет вступил в Компартию и вышел из нее лишь в 1989-м, когда в Латвии уже вовсю говорили о независимости. Самой заметной из его политических заслуг было директорство
Основное правило здешней государственно-политической игры таково: постсоветская Латвия – это та же самая довоенная Латвийская Республика. «Отправленная в сон», как компьютер, на пятьдесят лет, а потом включенная опять. Никого не смущает даже то, что «перерыв» в латвийской независимости длиннее обоих периодов собственно независимости, вместе взятых.
При таком подходе получается, что законными гражданами «возобновленной» Латвийской Республики тогда, при возобновлении, можно было признать только граждан республики прежней – все же прочие, предки и потомки, оказались на данной территории незаконно. Именно этот тезис лежит в основе всей политической системы современного государства. Стоит ли удивляться, что оно грозится сажать тех, кто не признает факт оккупации.
События, неправильно назвав которые сейчас, я теоретически могу огрести «пятерочку», начались 23 августа 1939 года, когда в Москве был подписан Договор о ненападении между Германией и СССР. Секретные протоколы к нему (пакт Молотова – Риббентропа) разделили сферы влияния в Восточной Европе.
Латвия с Эстонией (а потом и Литва, которую Сталин «обменял» на Центральную Польшу) отходили СССР. На переговорах между Союзом и Латвией в октябре 1939-го Рига согласилась пустить в страну 25-тысячный советский военный контингент. Аналогичные договоры подписали с СССР Литва и Эстония; Финляндия – отказалась, и уже в ноябре началась Зимняя война. Формально проиграв ее и потеряв Выборг, финны, тем не менее, сохранили независимость.
В Прибалтике же появились базы Красной Армии. Карлис Улманис в своей праздничной речи по поводу Дня независимости 18 ноября сказал: «Договор о взаимной помощи с Советским Союзом укрепляет безопасность наших и его границ».
15 июня 1940-го войска НКВД устроили провокацию на советско-латвийской границе, убив несколько человек. На следующий день Москва обвинила правительство Улманиса в том, что оно не выполняет условий Договора о взаимопомощи, потребовало сформировать новое правительство и впустить в страну дополнительные войска (практически одновременно такие же ультиматумы были предъявлены Литве и Эстонии). «Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своем», – сказал Улманис в радиообращении к стране 17 июня: в день, когда столь часто поминаемые впоследствии советские танки вошли в Латвию.
В Риге под личным руководством Андрея Вышинского было сформировано просоветское правительство во главе с профессором-микробиологом Кирхиншейном. Оно назначило внеочередные выборы в сейм, на которых коммунистический Блок трудового народа (единственный допущенный к выборам) получил 98 % голосов. Через неделю новый парламент единогласно провозгласил создание Латвийской ССР и принял декларацию о вхождении в СССР. Практически одновременно с Латвийской в состав Союза вошли Эстонская и Литовская ССР.
В новой советской социалистической республике были национализированы промышленность, банки и земля, хуторян согнали в колхозы. Через год после вхождения в Латвию советских войск, во второй половине июня 1941-го, была завершена операция по «изъятию антисоветского элемента». В ее рамках репрессировали 15 с лишним тысяч человек: «бывшие члены различных контрреволюционных националистических партий, полицейские, жандармы, помещики, фабриканты» и прочие отправлялись под расстрел или в лагеря, члены их семей – на спецпоселение в Сибири. Почти половину высланных составляли женщины, 15 процентов – дети младше 10 лет. Небольшой памятник сосланным детям установили в нулевых возле Рижского замка – рядом с тем местом, где при царских губернаторах возвышалась колонна в честь победы над Наполеоном, а при первых секретарях – статуя большевика Стучки. Нынешняя композиция несравненно скромней прежних.
По поводу общего числа погибших в ходе июньских репрессий 1941-го оценки встречаются разные, но в любом случае речь идет о нескольких сотнях расстрелянных и примерно пяти тысячах умерших в лагерях и в ссылке.
Те, кто едет в Юрмалу электричкой с Центрального рижского вокзала и минует станцию Торнякалнс в Задвинье, могут заметить рядом со станционным зданием старый вагон-теплушку. Он стоит здесь в память о депортациях – в Торнякалнсе в июне 1941-го ссыльных грузили в такие вот «скотовозы».
14 июня в стране вывешивают государственные флаги с траурными ленточками – это День памяти жертв коммунистического террора. Второй памятный день с таким же названием – 25 марта: он посвящен жертвам еще более масштабных депортаций 1949 года (тогда в Сибирь выслали 42 тысячи человек). Один из самых заметных объектов в рижском Музее оккупации (Latviesu strelnieku laukums, 1) – реконструкция внутренних помещений сибирского барака.
В том же музее выставлена книга «Baigais gads», «Жуткий год», вышедшая в Риге в 1942-м, после очередной смены власти – теперь на немецкую оккупационную. В книге описывались преступления советского режима – те, что современными латышскими историками именуются «коммунистическим геноцидом». Хотя даже эти историки отмечают, что «книга имеет выраженный характер пропаганды и выдержана в духе воинствующего антисемитизма», словосочетание Baigais gads стало в нынешней Латвии общепринятым определением периода между июнем 1940-го и июлем 1941-го. На одном из латвийских сайтов пассаж о «Жутком годе» заканчивается словами: «…пока нападение Германии на СССР не положило этому конец». В них трудно не расслышать облегчения.
Наводка:
* Сайт Латвийского музея оккупации: okupacijasmuzejs.lv
Остланд
К «Жуткому году» отсылает название латвийского исторического фильма, нашумевшего в конце девяностых – «Baiga vasara», «Страшное лето». Действие этой довольно высокобюджетной (по местным очень скромным меркам) программно-идеологической мелодрамы разворачивается в том самом июне 1940-го – правда, русские появляются только в финале, как статуя командора в «Каменном госте». По сюжету там славный латышский парень Робертс влюбляется в Изольду, славную барышню из балтийских немцев – как раз накануне ее репатриации в рейх.
В октябре 1939-го – после того как СССР, «получив» Прибалтику по пакту Молотова – Риббентропа, вынудил три страны впустить советские войска – Германия заключила с Латвией договор о репатриации здешних немцев. Переселяли не только латвийских – всех остзейских. Уезжать их силой не заставляли, но всячески побуждали и запугивали последствиями в случае ослушания. Председатель Немецкого народного объединения Латвии объявил, что оставшиеся «на веки вечные отрываются от германского народа». Инициатива по переселению принадлежала Берлину, но латвийскими властями процесс тоже поощрялся, а рижский минюст велел судам в приоритетном порядке рассматривать дела о разводах – чтоб латыши побыстрее избавлялись от немецких родственников.