Рихард Зорге. Джеймс Бонд советской разведки

Соколов Борис Вадимович

А вот его более ранние воспоминания, относящиеся к октябрю 1924 года: "Уже в середине августа меня спрашивали: готов ли я работать в Москве? И, хотя я сразу ответил, что смогу быть в Москве в начале октября, с тех пор я ничего не слышал от Москвы. Разумеется, сейчас я волнуюсь о том, что, возможно, что-то не в порядке, может быть, существуют какие-то возражения против меня как личности, либо ответ просто потерялся. Короче говоря, я каждый день жду сообщения об этом, так как скоро я получу паспорт, есть и другие причины, беспокоящие меня. Например, относительно работы, так как уже полтора года я не являюсь партийным работником… Конечно, это не самое страшное, но все же это усиливает неясности в отношении меня… Исходя из этого, прошу вас еще раз, так как никакие попытки получить ответ из немецкого центра не возымели действия, приложить все усилия, чтобы я получил ответ относительно моего переезда в Москву и чтобы все решилось для меня в хорошую сторону…"

Зорге

так охарактеризовал своих учителей в Коминтерне: "О своих встречах с такими влиятельными деятелями Коминтерна, как Пятницкий, Мануильский и Куусинен, после моего перехода из Коминтерна в другую московскую организацию я могу дать следующее объяснение. Эти люди были моими давними коллегами и старыми друзьями. Они поручились за меня и были моими учителями в области коммунистического движения. Они поручились также за меня, когда меня назначали на работу по линии Центрального комитета Советской коммунистической партии, и они же были поручителями при моем вступлении в партию. Эти люди обладали большим международным опытом в области революционного движения. Поэтому они давали мне советы по различным вопросам и после того, как я покинул Коминтерн (после моего ухода из Коминтерна я встречался только с этими лицами). Кроме того, они были не только известными деятелями Коминтерна, но и членами Центрального комитета Советской коммунистической партии".

Рихард спросил Кристину, поедет ли она с ним в СССР, и та сразу согласилась. Теперь предстояло сдать квартиру, получить паспорта, собрать вещи. 7 октября состоялось решение о том, чтобы принять Зорге на работу в информационный отдел Коминтерна в качестве специалиста по экономике и политике. Закончив работу, связанную с выборами, 15 декабря он вместе с женой прибыл в Москву.

Приезд в СССР

Приехав в Москву по приглашению Исполкома Коминтерна, Зорге в марте 1925 года стал членом ВКП(б), приостановив свое членство в германской компартии. Рекомендацию ему дал Мануильский. Рихард получил гражданство Советского Союза и был принят на работу в аппарат Коминтерна, работал референтом информационного (разведывательного) отдела и политическим и учёным секретарём организационного отдела Института марксизма-ленинизма при ЦК БКП(б).

В конце июня 1925 года Зорге попросил перевести его из отдела информации в отдел агитации и пропаганды и в апреле 1926 года стал заместителем начальника этого отдела.

Кристина, которая была тоже, как и Рихард, доктором социологии, стала работать в Институте марксизма-ленинизма над собранием сочинений Маркса и Энгельса. Ей поручили переводить с английского рукописи Маркса. Рихард знал русский язык с детства, а Кристина пыталась его освоить, начав заниматься с учительницей, но заметных успехов не достигла. Жили они в маленьком гостиничном номере. Рихарда это вполне устраивало. Он был довольно равнодушен к жизненным удобствам.

Зорге работал как журналист и социолог, служил в аппарате Коминтерна, в отделе прессы, публиковался в журналах "Коммунистический Интернационал", "Красный Интернационал профсоюзов", в теоретическом журнале "Большевик", в журнале "Мировое хозяйство и мировая политика". Его статьи были посвящены проблемам рабочего и революционного движения в Германии и США. В частности, Зорге участвовал в развернутой коммунистами кампании против принятого 16 августа 1924 года плана Дауэса, председателя союзнической комиссии по репарациям. Дауэс предлагал предоставить Германии международный заем и установить такой порядок репарационных выплат, который соответствовал бы экономическим возможностям Германии.

Посещение немецкого клуба в Москве супругов Зорге не разочаровало. Рихард тотчас вошел в руководство клуба и развернул бурную деятельность, организовывая встречи, дискуссии, самодеятельность и даже пионерский отряд для детей немецких политэмигрантов.

Кристине не нравилось в Москве, да и языка она почти не знала. Жизнь была куда менее комфортной, чем в Германии, а Рихард не отличался супружеской верностью. Летний отпуск 1926 года они уже провели порознь: Кристина в Сочи, Рихард — в Баку, на родине. Он повстречался с родственниками, затем поехал в поселок Сабунчи, нашел дом, где родился: там теперь устроили санаторий.

В конце 1926 года Кристина снова получила свой германский паспорт и отправилась в Берлин. Потом они встретились лишь однажды, в 1932 году, когда надо было официально оформить развод.

Мануильский рекомендовал Зорге в отдел международных связей Коминтерна. Рихард стал инструктором — одним из тех, кто курировал работу компартий. Его назначили в отдел Скандинавских стран.

Зорге вспоминал в "Тюремных записках": "В организационном отделе штаб-квартиры Коминтерна долгое время существовала практика направлять во все партии специальных эмиссаров для оказания помощи в решении организационных проблем. Затем рамки такой работы расширялись, и в их задачи стали включать также и разведывательную деятельность.

В соответствии с таким курсом я был направлен в 1927 году в Скандинавские страны, где занимался разведдеятельностью компартий по проблемам экономики, политики и важных военных вопросов этих стран. Я начал работать в Дании. В соответствии с полученными указаниями, я выполнял функции активного руководителя наряду с руководством партии, присутствовал на различных собраниях и конференциях, а также посещал основные партийные организации в стране. Когда позволяло время, занимался разведработой по политическим и экономическим проблемам Дании. Свои наблюдения и добытые сведения обсуждал с партийными представителями и в свои донесения в Москву включал и их мнения. Из Дании я переехал в Швецию, где таким же образом занимался изучением разнообразных проблем. В 1928 году принимал участие в работе политического комитета VI Международного конгресса Коминтерна, после чего снова был направлен в Скандинавию. На этот раз главным образом из-за ситуации, сложившейся в компартии Норвегии. И в Норвегии я действовал теми же методами, как в Швеции и Дании. Однако партийные проблемы оказались там далеко не простыми, в результате чего разведдеятельность в политической и экономической областях осуществлялась не так, как замышлялось. В этот период перед возвращением домой пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить состояние рабочего движении, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моим личным намерением и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.

Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел свое очередное сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные предложения. В частности, предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя разведывательная программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посылать специальных эмиссаров, способных если и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости и по военным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображений секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначались некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В то же время претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.

Способы моей связи с орготделом Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. Время от времени посылал телеграммы по тем же каналам связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи".

Датчанин Кай Мольтке, впоследствии член парламента Дании, входивший тогда в руководство компартии, вспоминая встречи с Зорге, не переставал восхищаться его глубокими знаниями, умением вникнуть в любую проблему, а также организаторским талантом. Московский эмиссар наладил печатание прокламаций, постоянно встречался с рабочими, а также рекомендовал установить контакты с другими партиями, чтобы вывести компартию из изоляции.

За два года Зорге побывал в Дании, Швеции, Норвегии, Великобритании, еще не зная, что его звездный час наступит совсем на другом краю земли. В то же время он, уже как ученый, изучал взаимоотношения коммунистов с социал-демократами и деятельность профсоюзов.

Переход в 1927 году в отдел международных связей был, вероятно, связан с тем, что Рихарду уже приелась мирная спокойная жизнь в Москве, так отличавшаяся от европейской. В апреле этого года по поводу Зорге сообщали из Москвы в Стокгольм шведскому партийному функционеру Освальду: "Ему не сидится и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет… Выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством…"