Рикки, Тикки и Глафира

Художник. Е. Кот

Красноухий черепашонок Рикки открыл глаза и, ничего не увидев в кромешной темноте, очень испугался. Вытянул

шею, подвигал лапами, даже носик потёр – не спит. Но почему же ему так темно и холодно? И где его братик-близнец Тикки, с которым он не расставался ни на минуту?!

Когда были совсем крошечными, Рикки и Тикки жили в зоомагазине и плавали в стеклянной вазе на ножке. Оттуда они наблюдали за покупателями. Особенно их маленькие забавляли. Тычут пальчиками: то попугайчиков им купи, то хомячков, то тех и других сразу. И такой крик поднимали, когда родители из магазина их ни с чем уводили! А на черепашек даже внимания не обращали…

Большинство детей думают, что они неинтересные. По мягкой шёрстке не погладишь, не поиграешь с ними и не поговоришь. Плавают в своём стеклянном домике и ничего не понимают. Ну и пусть так думают! Нашлась же одна хорошенькая, с белыми кудряшками девочка, которая так не считает. Когда она с папой зашла в зоомагазин, сразу заметила близняшек-черепашек и воскликнула:

– Боже мой! Какие они милые! Давай их купим, пап!

Так Рикки с Тикки и оказались у хорошенькой девочки Глафиры. На следующий день папа Кудряшки принёс большой стеклянный дом и туда их пересадил. Вот это другое дело! Хочешь – плавай, хочешь – по дну ходи и лапками гладкие камушки перебирай. Лампа под крышей террариума светила днём и ночью, поэтому черепашки не мёрзли и не боялись темноты.

Заботливые хозяева даже маленькую корягу на дно положили, чтобы в прятки можно было играть. Тикки прятался под ней, а Рикки его искал. Это что! У братьев даже специальный трамплин был! Поднимались на мостик и друг за дружкой прыгали в воду. Особенно черепашки старались, когда за ними Глафира наблюдала. Кудрявая девочка хлопала в ладоши и приговаривала:

– Давай, Рикки! Не отставай, Тикки!

Красноухие черепашки хорошо кушали и быстро росли. Глаша никогда не забывала их покормить. Даже черепашьи витамины им давала, чтобы у них были сильные лапы и панцирь не трескался. Откуда она это всё знала, если в школу ещё не ходила? Из книги.

Есть у Глафиры одна такая, волшебная, с яркими картинками, где красноухие черепашки нарисованы. На одной странице они сушёных рачков-гаммарусов кушают, на второй капустный лист жуют, а на третьей (не поверите!) огурчиком зелёным хрустят.

– Как ты их различаешь? – удивлялись мама с папой, когда дочка своих питомцев по именам называла.

– По панцирю! Если приглядеться, у Рикки на спине звёздочку можно увидеть, – отвечала им Кудряшка.

Но, как ни приглядывались родители, отличительного знака не замечали.

Когда рассвело и солнечный свет через дырку проник в пакет, Рикки огляделся. Он увидел себя среди картофельных очистков, луковой шелухи и фантиков от конфет «Алёнка», которые так любила Глаша…

Бедняжка перебрался на скомканный лист бумаги и, расправив его лапами, заметил знакомый рисунок. Девочка весь вечер его рисовала, но он всё равно не получился. Братья на нём выглядели разными, а они ведь были одинаковыми. Если не считать звёздочки на панцире у Рикки, которую только Кудряшка замечала.

– Тикки, Глафира! Где вы? – заревел испуганный черепашонок.

– Не кричи! – услышал он рядом с собой чей-то сердитый голос. – Для тех, у кого нет ушей, это невыносимо!

Рикки растянул лапками дырку и выбрался из пакета наружу. Голос принадлежал белому плюшевому зайцу с синим галстуком на шее. Он и правда был безухим, а оторванные уши в лапах держал.

– Ты кто? – уставился на него удивлённый черепашонок. – И как здесь оказался?

– Так же, как и ты. С мусором выбросили. А зовут меня Степаном, – спокойно ответил заяц.

Возмущению Рикки не было предела. Он вытянул шею, крепко сжал лапки и проговорил:

– Я любимый черепашонок Кудряшки. Она не могла меня выкинуть!

– Ну-ну… – засмеялся Степан, – было время, я тоже в любимчиках ходил. И гладили, и обнимали, и в кроватку с собой укладывали. А потом уши вырвали. Дети – это маленькие злые человечки.

– Неправда! – возразил ему Рикки. – Глаша не такая. Она добрая и заботливая, – и, представив её хорошенькое личико, залился слезами.

Она, наверное, и сама сбилась с ног искать его. И тоже плачет, а вместе с ней и Тикки.

– Допустим, тебя и вправду любили. Тогда почему ты здесь? – недоумевал плюшевый заяц.

Сам-то он ещё дома с положением брошенного друга свыкся. Сначала ему вырвали уши, а потом его в тёмный шкаф закинули. Когда открывали выдвижную дверь и Степан вываливался на пол, то чёртом безухим, то божьим наказанием называли.

– Я н-н-не знаю, как здесь ок-к-казался. Я н-н-ничего не помню, – прошептал Рикки.

Степану жалко стало черепашонка. Испугался маленький, весь продрог – вон как трясётся. Тогда он откинул в сторону галстук и, показав на нагрудный карман, сказал:

– Полезай давай, хоть согреешься… Заодно и память вернётся.

Рикки забрался в мягкий домик-кармашек, и ему сразу стало тепло. Черепашонок успокоился и начал вспоминать вчерашний день.

Это был выходной. Глафира в детский сад не ходила. Покормив своих питомцев, она наказала им поплавать. А сама села за стол и принялась их рисовать. Черепашкам надо двигаться после еды, особенно маленьким. А то пища плохо усвоится, и животики заболят. Об этом Кудряшка тоже, наверное, из своей волшебной книжки узнала.

После обеда к Глафире пришла подружка Кира, девочка с конопушками на носу, с голоском как колокольчик. «Ну сейчас начнётся…» – подумали Рикки и Тикки, как только «колокольчик» зазвенел на пороге. Когда они с братом появились у Кудряшки, её подружка каждые выходные к ней стала проситься. Не кукол одевать и кормить, а с черепашками играть.