Рикошет
Шрифт:
Из ножен я вытащил длинное лезвие и приставил его к своей коже. Проткни ее. Дай яду выйти прежде, чем он поглотит тебя. Я сделал три маленьких надреза на предплечье, шипение вырвалось из меня, когда алый яд скользнул вниз по руке, и член болезненно затвердел в трусах.
Быстро расстегнув ремень, я спустил джинсы до пола и потянулся рукой вниз, берясь за член, пока второй рукой придерживался за край раковины.
Мне нужно было посвятить ей тот момент. Не себе. Если бы я
Мое выражение в зеркале гласило о боли — такой сильной боли от потребности высвобождения, что она сгибала меня пополам. Боли от осознания, что внутри меня было что-то темное, способное навредить ей.
Длинные поглаживания по моему стволу заставили меня желать большего, заставили почувствовать желание похоронить себя в Обри, пока ее попка будет задрана вверх, а крики будут приглушены подушкой.
Я закрыл глаза и представил эту сцену, такую живую в моей голове.
— Бл*дь, да, — прошептал я, представляя, как вхожу в ее скользкую киску, пока не потеряюсь в ней, забывшись.
Другие руки скользнули вниз по моему животу, и я дернулся назад, когда она сжала руку на моем члене.
— Дерьмо!
— Шшшш, — ее хватка усилилась, и она оставила поцелуй на моей руке, игнорируя раны на коже. — Повернись.
— Я не могу сделать этого, — через глубокое дыхание я боролся с жаждой продолжить мастурбировать перед ней.
— Из-за меня? Потому что я замужем?
Дерьмо, и это тоже. Не то чтобы мне не было насрать на Майкла Каллина с высокой башни.
— Потому что я не могу.
Я попытался спрятать член обратно в трусы, но она ударила меня по руке.
— Мне нужно сказать тебе что-то. Пожалуйста.
С неким нежеланием я повернулся к ней лицом.
— Ник… — Ее взгляд опустился вниз, словно она внезапно не могла на меня смотреть. — Я так привыкла, что мужчины берут меня. Используют. С раннего возраста секс всегда заключался в том, чтобы заставить их кончить и вынести боль, которую они мне причинят.
Мысль об этом сжала мой желудок, и словно конченый отморозок, мне хотелось избить каждого ублюдка, который когда-либо прикоснулся к ней.
Она покачала головой.
— Я никогда не чувствовала ничего подобного тому, что дал мне ты. Никто никогда… не заставлял меня ждать большего так, как это сделал ты. Пожалуйста. — Она упала на колени, глядя на меня, пока ее язык прошелся круговым движением по моей головке, что выстрелило горячими пулями похоти по моим венам, словно наркотик. От долбаных сумасшедших револьверных губок, скользящих по моему стволу в медленной пытке, мои колени подгибались. — Позволь мне сделать это. Я хочу. Мне это нужно.
Все внутри меня заревело в предупреждении. Не делай этого. Вот только ее язык… этот гребаный язык облизывал и посасывал головку моего члена, что превратило меня в
Когда Обри взяла меня в рот до основания, когда коснулась ладонью моих яиц, мне снова пришлось ухватиться за края раковины. Вверх и вниз, вверх и вниз, она качала головой, обводя мой ствол языком, как гребаный профессионал.
Я зарылся пальцами в ее волосы и откинул голову. Бл*дь, да.
Мои выдохи получались быстрыми и рваными, и я с силой сжимал ее волосы, до охерения заикаясь от каждого ее посасывания. Легкое движение зубов по моему стволу добавило укол боли к удовольствию.
Обри ускорила темп и почти заставила меня хныкать, как сучку, когда выпустила меня с хлопком, позволив своим губам найти мои яйца и втянуть их в рот, словно я посыпан крэком, а она была наркоманкой.
Массируя ее голову, я следовал за каждым потягиванием моего члена ее ртом, двигая бедрами ей навстречу, прикусывая щеку изнутри, не давая себе вбиваться в ее рот с силой.
— Проклятье, Обри, — мой голос хрипел от напряжения, что сжимало мои мышцы. — Еще одно движение, и я потеряю рассудок.
Всякое чувство правильного и неправильного улетучилось, и я поднял ее с пола, внезапно почувствовав голод, когда ее сиськи дернулись от движения. Я перекатил ее соски между пальцами, клеймя ее рот поцелуем, затем повернул ее лицом к зеркалу.
Длинные каштановые пряди упали на лицо, полуприкрытые глаза горели от возбуждения, пока она прикусывала нижнюю губу. Ее тело извивалось передо мной, попка потиралась о мой член, ожидая, терпеливо ожидая.
Я провел пальцем по ее позвоночнику, посыпая его поцелуями. Достигнув ее шрама, я поцеловал его сверху, прежде чем оттянуть трусики в сторону и войти в нее пальцами.
Стон вырвался из меня, отдаваясь эхом от стены.
— Бл*дь, до чего же ты влажная.
Она дернулась с вскриком и задрала попку выше, словно возбужденная кошечка.
Медленно и постепенно я входил и выходил из нее, дразня, завороженный видом чистого экстаза на ее лице, в ее наполовину прикрытых глазах.
— Мммм, ты так хорошо ощущаешься. Пожалуйста, мне нужно больше. Дай мне больше, Ник.
Просьбы было достаточно, чтобы сломать меня. Я завел обе ее руки за спину и начал вколачиваться в нее пальцами.
С быстрым движением языка по нижней губе Обри снова открыла рот, давая выход стонам. Она уставилась на меня из зеркала, не отводя взгляда и нахмурив брови в немой мольбе.
Ускорившись, я начал вбиваться в нее словно поршень, пируя от чувства ее влажности, стекающей по ноге, пока я шире раздвигал ее бедра. Чувствуя, как тьма подбирается ко мне, я замедляюсь, превращая свои движения в длинные и медленные. Я не могу рисковать и отключиться. Не хотел отдавать ей этот момент. Всего немного дольше. Пожалуйста.