Рикошетом в грудь
Шрифт:
— По какому праву?! — хотелось закричать, однако от возмущения, почему-то голос, наоборот, шипеть стал. Горло перехватило этой какофонией эмоций.
И да, нелогично попыталась встать, хоть и ясно же: он пресечет эту попытку, что Гриша и сделал. Но ее телепать начало! Странно, никогда так себя не ощущала, а ведь куча напряженных ситуаций на работе.
Но в личном… Наверное, не привыкла, не сталкивалась еще с ситуацией, когда кто-то и манил искушением, потребностью близости, не только физической, но и душевной, хотя и пугал этой нуждой… Да и не знала, может быть, как относиться к тому, что кто-то пытался управление перехватить
— Я тебе подобного права не давала, Гриша! И, между прочим, когда тебя спросила о работе и роде занятий, ты общими фразами отделался, дав понять, что не мое дело туда лезть! — заявила… возможно, излишне резко.
Все же, стоило признать, что около него она совершенно теряла все навыки самоконтроля! Гриша извлекал на свет божий из нее то, чего Катя сама о себе не знала, выходит.
А он внимательно следил, изучал, какие-то выводы делал, наблюдая это… что нервировало сильнее!
— Не психуй, ангел, — Гриша чуть надавил, обхватил пальцами ее плечо под свитером, погладил затылок, мешая злость с чувственностью.
Вытащил другой рукой пачку сигарет из кармана разом с зажигалкой, достал одну губами, ловко прикурил… явно годы практики.
Это тоже не очень успокаивало, превращая ее в какой-то сплошной комок нервов.
— Не психовать?! Григорий, — заметила, что ему не по нраву официоз, помнила, но сейчас слишком много бурлило всего внутри, чтоб смягчать. — А каким образом мы пришли к таким темам? Когда?! — все же повысила голос… правда, вспомнила об охране, стушевалась. — Почему ты посчитал себя вправе так поступить, меня не спросив?! Это просто за гранью, знаешь ли, — прожгла его возмущенным взглядом, понимая, что колотить начинает изнутри… Все же нервы сейчас ни к черту, елки-палки! — Я не переношу, когда люди курят, к твоему сведению! Знаешь, сколько у нас таких курильщиков лечится потом от рака легких?! Однако, заметь, ни слова тебе не сказала ни разу. Ты взрослый человек со своими взглядами и жизненными выводами, и я пока не считаю, что мы дошли до той степени близости, чтобы лезть или указывать…
— А ты считай, ангел мой, не сомневайся, — усмехнулся вдруг Гриша, все это внимательно выслушав. И… затушил недокуренную сигарету в пепельнице.
Катя так и застыла, кажется, с чуть приоткрытыми от удивления губами, глядя на этот окурок.
И, наверное, он все же понял ее внутренний раздрай. Обхватил уже двумя руками. Про ужин оба забыли, похоже.
— Хорошо, Кать, я понял твою позицию… И, чего там скрывать, наверное, тоже не особо опытен в том, как отношения строить по каким-то правилам и срокам, о которых ты тут сейчас так нервничаешь. Двигаюсь, как сам понимаю и чувствую, — Гриша улыбнулся шире и так… Ну, в общем, умел быть неотразимым, это да, не отнять.
У нее внутри как тепло разлилось… а ведь продолжает возмущаться!
— Потому не принимай в штыки. Я привык управлять ситуацией и страховать тылы. Предупреждал, что сам серьезный и к тебе отношение соответствующее, так что прости и прими это просто, — наклонившись, скользнул губами по ее щеке, чуть прикусив уголок губы.
— Гриша! — а у нее прям отчаяние какое-то внутри, вперемешку с проклятой чувственностью! Нет, как-то жила без такой какофонии и было в разы проще. — Ты опять меня не слышишь, да? Сам все решаешь?
А Гриша… прищурился, провел пальцами по ее подбородку, обхватив ладонью щеку. И…
— Чего ты боишься, ангел мой? — кажется, реально не понимая, уточнил.
И… Катя не знала, что ее сейчас терзает больше: то, что он так внимателен, что это заметил, или же его полное нежелание услышать адекватное мнение?!
— Я устала и хочу домой, — выдохнула, отведя глаза. — Мне на работу рано завтра.
Уставилась в окно, ощущая какой-то привкус горечи, а не удовольствие от этого вечера, ресторана и даже вида реки за окнами, который впечатлять и радовать должен был бы. Алхимик отозвался не сразу и, судя по ощущению горячего следа от его взгляда, изучал, всматривался, вновь что-то увидеть в ней пытался.
— Хорошо. Поехали.
Неожиданно. Не стал спорить и резко поднялся, потянув и ее за собой. Сам убрал плед, как-то ловко набросив куртку на плечи Кати, молча же повел к выходу, чуть резковато двигаясь.
Но при этом держал впритык в себе, ни разу не отпустив полностью. А она… честно сказать, оказалась немного в шоке от того, что Гриша согласился, не споря.
Глава 17
— Мне стоило поехать домой, — проговорила Катя, как только за ними закрылась дверь его квартиры.
— Почему? — удивленно как-то хмыкнул Григорий, обхватив ее плечи и по-хозяйски стянув куртку, в которую сам ее и укутывал. — Ты же тоже соскучилась не меньше меня, я чувствую твою дрожь, ангел.
Поцеловал по ходу дела за ушком, прикусил чуть нежную кожу шеи, явно же специально будя чувственность. Как будто неосознанно играл шнурком подаренного украшения, тревожа нервы.
— Потому что я злюсь! И не считаю, что твоя манера поведения — лучший вариант развития отношений! — и не подумала скрывать. — И не смей возбуждать меня, Гриша! — с какой-то глупой, да и немного детской постановкой претензии, потребовала раздраженно.
Потому как да, все эти его действия давали эффект. Очевидно, тот, на который Гриша рассчитывал, и который самой Кате сейчас вовсе казался неуместным. Да что такое с этим мужчиной, что она так на него реагирует?!
— Если это работает, я просто не могу остановиться, ангел, — вместо того, чтобы серьезно воспринять ее претензию, ухмыльнулся Алхимик, явно же до чертиков довольный ее невольным признанием. — Я должен использовать все козыри, что имею на руках. Не хочу никуда тебя отпускать, — сверкнул он взглядом, вновь подло скользнув руками по ее плечам, оглаживая.
А это все не просто работало — вулкан пробуждало! Катю к нему тянуло с невероятной силой. Тело свои какие-то доводы имело, явно противоположные всем опасениям разума. И, самое пугающее и странное, к этому мужчине тянулось нечто глубинное в груди, не просто физическое, а как некая пустота или тоска, заставляющая и ее себя без него одиноко чувствовать.
А это пугало… зависимость от настроения и чувств другого человека — именно то, чего Катя всю сознательную жизнь избегать пыталась, кажется. Прекрасно в детстве заучила, чем подобное заканчивается.