Рикошетом в сердце

Diurdana

– Я не понимаю, Глеб, не понимаю. Как ты мог быть таким… таким… - Девушка не нашла подходящего сравнения.
– Мне казалось, у нас с тобой что-то серьезное, что ты особенный… Неужели ты любишь ее? Неужели можно любить и так откровенно врать любимой? Скажи, ты любишь ее? Ответь мне честно, Глеб, любишь?

Парень молчал, опустив голову.

– Значит, не любишь…. Тогда почему ты с ней? Хотя… не трудно догадаться. Знаешь что, Глеб, ты не мужик, ты….

– Кто? – Он резко встал и подошел к ней. – Кто я?

Оксана молча смотрела

на него. Она покраснела. Она всегда краснела от волнения, от страха, от смущения… от возбуждения. Она тяжело дышала, как будто после бега, и весь ее взъерошенный вид невольно наводил его на мысли о сексе. Точно такой же он помнил ее в своей постели. Когда она, обнаженная, была сверху, а тусклый свет фонаря, льющийся в окно, освещал ее тело.

Кровь устремилась к низу живота, рассудок затуманила волна желания.

– Отойди от меня, Глеб. Кто ты есть на самом деле, тебе и самому прекрасно известно. Я ухожу. – Она попыталась пройти мимо него в комнату, но он резко схватил ее за руку.

– Отпусти. – Оксана со злостью смотрела на него и пыталась выдернуть локоть из захвата его пальцев.

Но Глеб резко притянул ее к себе и попытался поцеловать.

– Это уже слишком, Глеб! – Оксана попыталась его оттолкнуть, но он больно схватил ее за подбородок и, удерживая лицо ладонями, грубо поцеловал.

Девушка пыталась сопротивляться, но Глеб, двумя руками взявшись за воротник ее платья, разорвал тонкую ткань. Это было то самое платье, что она когда-то так легко скинула с себя перед ним. Он крепко прижал ее к своему телу, не прекращая целовать и игнорируя ее слабые попытки оттолкнуть его. Повернувшись, уронил ее на диван. Расстегивая джинсы, Глеб понял, что Оксана уже не сопротивляется, а, напротив, притягивает его ближе к себе и так же страстно отвечает на поцелуи.

Оксана сдалась. Не было сил сопротивляться себе. Будь что будет, но сейчас он принадлежит только ей.

Глеб целовал ее шею, вдыхая запах ее кожи. Оксана никогда не обливалась духами с ног до головы, она жаловалась, что от запаха духов ее тошнит. Причем, не имело значения, дорогие ли это духи или дешевая туалетная вода. Она пахла чистой кожей с легкой ноткой какого-то фруктового геля для душа.

– Я люблю тебя…. Я тебя люблю, Оксана…. – Шептал ей парень, теперь совершенно точно отдавая себе отчет в том, что он говорил. – Тебя… люблю. Тебя, слышишь?

*

Оксана лежала, прислонившись спиной к диванной подушке, и куталась в то, что осталось от ее платья. Глеб сидел рядом, держа на коленях ее лодыжки и нежно поглаживая их. Девушка переваривала услышанное признание, а Глеб молчал и избегал ее взгляда.

– Ты любишь меня? Ты уверен?

– Да. – Глеб все так же смотрел в сторону. – Люблю.

– Ты оставишь Аллу?

Он молча гладил ее ножки, ласкал ступни, легко сжимал пальчики. Наконец повернулся к ней и ответил:

– Нет. Я женюсь на ней.

– Но почему, Глеб? Ты не любишь ее, зачем тогда жениться? Я не понимаю, объясни…

–

Я хочу чего-то добиться в этой жизни, и женитьба мне поможет. У нас будет отличный взаимовыгодный союз. У нее будет любящий заботливый муж, а у меня возможности, связи, деньги и поддержка ее отца. С его помощью я, наконец, смогу прийти к той жизни, о которой всегда мечтал.

– Ты мечтал о красивой жизни?

– Я мечтал о достойной жизни, о престижной работе, об уважении. Мне надоело быть никем.

– А будешь ли ты с ней счастлив? – Оксана села к нему ближе.

– Буду. Счастье не только в любви, Оксана. Любовь – это скоротечное чувство. Я не могу из-за него разрушить все, к чему так долго шел. Алла – мой билет наверх, а у нас с тобой вряд ли что-нибудь получится…

– Но, Глеб….

– Подожди, послушай меня…. Я очень долго к этому стремился и сейчас, когда практически достиг всего, чего хотел, я не могу разрушить все из-за какого-то… эфемерного чувства. Я хочу что-то значить, Оксана, хочу построить карьеру. Это очень важно для меня. А Алла помогает мне и будет помогать….

– Но у тебя неплохая работа….

– Я работаю на своего будущего тестя. Потеряв Аллу, я потеряю и работу.

– Подумаешь! Эта работа не единственная, где ты мог бы найти себя…. – Оксана вспомнила их недавний разговор.
– Но ведь ты хотел стать врачом, мечтал помогать людям. И сейчас ты отказываешься от своей мечты, от призвания ради сытой жизни… Не думала, что ты такой.

– Тебе сложно это понять, у тебя есть семья и всегда есть, на кого рассчитывать. А у меня – нет. Я - детдомовский, Оксан, мне в этой жизни рассчитывать можно только на себя. Таким как я очень сложно добиться чего-то без поддержки, и не всегда выдается шанс выбиться в люди. Мне он выпал. Один. Второго не будет.

– Ты мне не говорил, что вырос в детском доме.

– Ты никогда не спрашивала.

Оксана задумалась. Ей действительно было сложно понять то, что пришлось пережить любимому в детстве. Жизнь в детском доме, обиды, лишения, унижения, наверное…. Не мудрено, что сейчас он готов пойти по головам, лишь бы доказать себе и всему миру, что он чего-то стоит. Но почему такой ценой?

– Ты думаешь, какие-то деньги заменят тебе любовь?

– Не какие-то, а очень большие деньги.

– Глеб, - девушка взяла его лицо в свои руки, заставила посмотреть ей в глаза, - ты совершаешь ошибку, как ты не понимаешь?

– Нет, я все спланировал. Все идет так, как должно идти.

– Но так ведь нельзя, Глеб. Ты ломаешь себя. Ты не будешь счастлив в этом браке, ты не любишь ее. И дело тут не во мне. Не в том, что ты нужен мне, и я тебя люблю. Дело в тебе. Во что превратится твоя жизнь? Притворяться, скрывать свои настоящие чувства, работать на нелюбимой работе – ты не сможешь стать счастливым, Глеб. Твое счастье не в этом. И ты имеешь на него право. Ты в детстве был лишен любви не по своей воле, а теперь ты сам от нее отказываешься.