Рилла из Инглсайда

Монтгомери Люси Мод

«Как могла весна прийти и быть прекрасной среди такого ужаса? — писала Рилла в своем дневнике. — Когда сияет солнце и на ивах у ручья появляются пушистые желтые сережки, а сад начинает хорошеть с каждым днем, я не могу представить, что такие страшные дела творятся сейчас во Фландрии. Но они творятся!

Эта последняя неделя была ужасна для всех нас, так как пришли новости о боях вокруг Ипра и сражениях за Лангемарк и Сен-Жюльен [58] . Наши канадские ребята великолепно себя проявили: генерал Френч [59] говорит, что они «спасли положение», когда немцы почти прорвали фронт. Но я не испытываю ни гордости, ни ликования, ничего, кроме гнетущей тревоги за Джема, Джерри и мистера Гранта. Списки потерь появляются в газетах каждый день… ох, как их много! Я не могу читать их, так как боюсь, что найду там имя Джема… уже были случаи, когда люди видели имена своих

мальчиков в газете прежде, чем приходила официальная телеграмма. А что касается телефона, то я день или два просто отказывалась отвечать на звонки, так как чувствовала, что больше не вынесу этого ужасного мгновения между моим «алло» и ответом в телефонной трубке. Казалось, это мгновение длится сотни лет, так как я дрожала от страха, ожидая, что услышу: «Поступила телеграмма для доктора Блайта». Затем, после того как я трусила таким образом два дня, мне стало стыдно, что я сваливаю все на маму или Сюзан, и теперь я заставляю себя подходить к телефону. Но мне все так же тяжело. Гертруда ведет уроки в школе, проверяет сочинения, готовит экзаменационные билеты, так как она делала это всегда, но я знаю, что мыслями она постоянно во Фландрии. Мне не дает покоя выражение, которое я вижу в ее глазах.

58

Лангемарк и Сен-Жюльен — деревни вблизи Ипра, где германские войска в ходе крайне ожесточенных боев за Ипр впервые (22–24 апреля 1915 г.) применили химическое оружие.

59

Джон Дентон Пикстон Френч (1852–1925) — британский генерал, главнокомандующий Британскими экспедиционными силами во Франции.

И Кеннет теперь тоже в военной форме. Он получил звание лейтенанта и ждет отправки в Европу в середине лета — так он написал мне. Больше в его письме почти ничего не было — он, похоже, не думает ни о чем, кроме предстоящего отъезда на фронт. Я не увижу его перед отъездом… возможно, я больше никогдане увижу его. Иногда я спрашиваю себя, не приснился ли мне тот вечер на маяке Четырех Ветров. Это вполне можно считать сном… кажется, это случилось в какой-то другой жизни, много лет назад… и все, кроме меня, забыли тот вечер.

Уолтер, Нэн и Ди вчера вечером приехали домой из Редмонда. Когда Уолтер сошел с поезда, Понедельник бросился ему навстречу, обезумевший от радости. Вероятно, он думал, что Джем тоже приехал. После первой минуты встречи он уже не обращал никакого внимания на Уолтера и его ласки, но просто стоял, нервно помахивая хвостом и глядя мимо Уолтера на других пассажиров, выходивших на платформу. Глаза у него при этом были такие, что я чуть не заплакала. Я не могла не думать в ту минуту, что, быть может, Понедельник никогда больше не увидит, как Джем выходит из поезда. Затем, когда все пассажиры вышли, Понедельник поднял глаза на Уолтера, слегка лизнул его руку, словно говоря: «Я знаю, это не твоя вина, что он не приехал. Извини, что я чувствую себя разочарованным», а затем побежал назад под навес этой своей странной рысцой, когда кажется, будто его задние ноги бегут в направлении прямо противоположном тому, куда устремились передние.

Мы попытались уговорить его вернуться домой вместе с нами… Ди даже присела и поцеловала его между глазами и сказала: «Понедельник, дружок, не сходишь ли с нами домой только на один этот вечер?» А Понедельник сказал — да, сказал! — в ответ: «Мне очень жаль, но я не могу. Понимаешь, у меня здесь назначено свидание с Джемом, а следующий поезд приходит в восемь».

Так приятно, что Уолтер снова дома, хотя он такой же молчаливый и печальный, каким был на Рождество. Но я собираюсь показать ему, что люблю его всей душой, и буду стараться подбодрить его и заставитьсмеяться, как он смеялся прежде. Мне кажется, что с каждым днем Уолтер все больше значит в моей жизни.

На днях Сюзан мимоходом упомянула, что в Долине Радуг появились перелески. Я случайно взглянула на маму, когда Сюзан это говорила. Ее лицо изменилось, и у нее вырвался странный сдавленный возглас. Мама почти все время такая энергичная и веселая, что никак не догадаешься, какие чувства она испытывает в глубине души; но иногда случаются какие-то вот такие мелочи, которых она не выдерживает, и тогда мы видим то, что обычно скрыто. «Перелески! — сказала она. — Джем приносил мне перелески в прошлом году!» И она встала и вышла из комнаты. Я бы охотно бросилась в Долину Радуг и принесла ей целую охапку, но я знала, что не этого она хочет. А когда Уолтер вернулся домой вчера вечером, он незаметно отлучился и принес маме из долины столько перелесок, сколько смог найти. Никто ничего ему не говорил — он просто сам вспомнил, что раньше Джем приносил маме первые весенние цветы, так что теперь он заменил Джема и принес их маме. Это говорит о том, какой он нежный и заботливый. И находятся люди, которые присылают ему жестокие письма!

Кажется странным, что мы продолжаем жить

обычной жизнью, словно в Европе не происходит ничего, имеющего к нам хоть какое-то отношение… словно нет опасности, что любой день может принести нам ужасное известие. И все же мы можем жить и живем, как жили. Сюзан сажает овощи в огороде; вместе с мамой они сделали в доме весеннюю уборку, а мы, молодежное отделение Красного Креста, устраиваем концерт для сбора пожертвований в помощь Бельгии. Мы репетировали целый месяц, и не было конца хлопотам и неприятностям из-за всяких вздорных людей. Миранда Прайор обещала помочь с постановкой одного из диалогов, но, когда она уже выучила свою роль, ее отец решительно воспротивилсяи запретил ей вообще участвовать в концерте. Не то чтобы я в чем-то винила Миранду, но мне кажется, она могла бы иногда проявить немного больше твердости. Если бы онаиногда могла решительно воспротивиться, ей удалось бы вынудить отца принять ее условия, поскольку она ведет его хозяйство. Что стал бы он делать, если бы она «объявила забастовку»? Будь яна месте Миранды, у меня нашелся бы способ укротить Луну с Бакенбардами. Я бы отхлестала его кнутом или укусила, если бы ничто другое не помогло. Но Миранда — кроткая и послушная дочь, и продлятся дни ее, и хорошо ей будет на земле [60] .

60

Библия, Второзаконие, гл. 5, стих 16 («Почитай отца твоего и матерь твою… чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на… земле»).

Мне не удалось найти никого на эту роль, так как никому она не нравилась, так что в конце концов пришлось самой взяться за нее. Олив Керк входит в комитет по организации концерта и постоянно вставляет мне палки в колеса. Но я все-таки настояла на том, чтобы пригласить из города миссис Чаннинг, которая споет для нас. Она великолепная певица и привлечет такую толпу слушателей, что выручка от концерта будет гораздо больше той суммы, которую нам придется заплатить ей за выступление. Олив Керк считала, что мы можем обойтись нашими местными талантами, а теперь Минни Клоу ни за что не соглашается петь в нашем хоре, так как стесняется выступать в присутствии такой знаменитости, как миссис Чаннинг. А Минни — наше единственное хорошее контральто! Иногда я испытываю такую досаду, что мне хочется заявить: я умываю руки и больше меня это дело не касается. Но, описав несколько кругов по своей комнате в настоящей ярости, я остываю и снова пытаюсь что-нибудь предпринять. В эту минуту меня терзает страх, что у детей Айзека Риза начинается коклюш. Они все ужасно простужены, а пятеро из них получили ответственные роли, и как я выйду из положения, если вдруг окажется, что это не простуда, а коклюш? Скрипичное соло Дика Риза — одна из наших лучших находок для этого концерта, а Кит Риз участвует практически во всех сценах, и три младшие девочки исполняют очаровательный номер, маршируя с флагом. Я потратила несколько недель на то, чтобы отрепетировать с ними этот номер, а теперь представляется весьма вероятным, что все мои труды пойдут прахом.

У Джимса сегодня прорезался первый зубик. Я очень рада, так как ему почти девять месяцев и Мэри Ванс намекала, будто отсутствие зубов — признак того, что он ужасно отстает в развитии. Он начал ходить на четвереньках, но не ползает, как ползают большинство младенцев. Во всяком случае, никто не может сказать, будто он отстает в том, что касается ходьбы на четвереньках… он даже опережает других детей, так как Морган указывает, что в среднем возраст, в котором начинают ходить на четвереньках, составляет десять месяцев. Он такой милый и сообразительный. Будет ужасно жаль, если его отец никогда его не увидит. Волосы у него тоже растут отлично, и я не теряю надежды, что они будут кудрявыми.

Всего на несколько минут, пока я писала о Джимсе и о концерте, мне удалось забыть об Ипре, об отравляющих газах, о списках раненых и убитых. Теперь все эти мысли нахлынули опять, с новой силой. Ох, если бы мы только могли точно знать, что у Джема все в порядке! Раньше я так злилась на Джема, когда он называл меня Долгоножкой. А теперь, если бы он только вошел, весело насвистывая, в переднюю и окликнул меня, как бывало: «Привет, Долгоножка», я подумала бы, что это прелестнейшее в мире прозвище».

Рилла отложила свой дневник и вышла в сад. Весенний вечер был удивительно красив. Длинная, узкая зеленая долина, тянущаяся в сторону моря, погрузилась в сумрак, а за ней лежали окрашенные закатом луга. Гавань сверкала яркими красками в лучах заходящего солнца: кое-где пурпур, местами лазурь, остальное — опал. Кленовая роща начинала затягиваться зеленой дымкой молодой листвы. Рилла с грустью смотрела вокруг. Кто сказал, будто весна — самое радостное время года? Ее приход вызывает в душе мучительную боль. Больно и от этих бледно-лиловых рассветов, и от звездочек нарциссов, и от шепота ветра в ветвях старой сосны. Вернется ли когда-нибудьпрежняя жизнь, в которой не было ужасного страха?