Рим должен пасть
Шрифт:
Его вопросы не остались без ответа. Не прошло и пяти минут, как снаружи опять послышался шум, на этот раз топот не менее взвода солдат, затихший перед его палаткой. Раздалась короткая команда на латыни, и, отбросив полог кожаной палатки, внутрь вошел римский офицер. Он был одет побогаче Федора — в железный панцирь, а шлем с нащечниками и поперечным плюмажем не оставлял сомнений — перед ним центурион, то есть капитан римской армии. Сам же Федор, бегло оглядев себя, пришел к выводу, что больше чем на рядового легионера он пока не тянет. А потому встал.
Удивительно похожий на грека офицер, смуглый на вид мужик, с черными глазами и кривым носом, но без бороды, положил руку на рукоять меча. Вперил в него тяжелый взгляд и, похлопывая себя по ноге не то палкой, не то виноградной лозой, долго смотрел не отрываясь. Ростом офицер был на
Закончив наблюдения, офицер, наконец, задал первый вопрос. Федор, напрягая свою память, скорее догадался, чем понял, уловив одно знакомое слово — nomen [14] — и ответил, не таясь.
— Федор Чайка.
Офицер удивился, видно, не часто он встречал легионеров с такими именами и такой рожей. Федор был, конечно, не блондин, но слишком светловолосый по сравнению с любым здешним жителем. Не говоря уже о греках.
— Nauticus? [15]
14
Nomen — имя (лат.).
15
Nauticus — моряк (лат.).
Сержант отрицательно мотнул головой и осторожно добавил:
— Non. [16]
— Manipulari? [17]
— Sic, [18] — согласился сержант, постепенно припоминая все, что когда-то вычитал дома или запомнил из разговоров с отцом-хирургом, очень любившим при общении с малолетним сыном вворачивать латинские выражения.
Произношение у него, наверняка, было ужасным, судя по тому, как морщился центурион при каждом его слове. Но офицер его понимал, это главное. К счастью он оказался немногословен и скоро, видимо, узнав все, что ему требовалось, допрос закончил, задав последний вопрос, заставший новоявленного легионера врасплох. Федор не понял ни единого слова, лишь опять кивнул — вдруг прокатит. И прокатило.
16
Non — нет (лат.).
17
Manipulari — морской пехотинец (лат.).
18
Siс — да (лат.).
За время этого короткого допроса в голове Чайки промелькнула утешающая мысль, что его могут принять за отсталого деревенского парня из глубинки, говорящего на своем местном наречии и плохо понимающего основной язык государства. Это могло его спасти. Хотя служат ли такие парни в римских легионах, Чайка доподлинно не знал. Собственно, в любой армии командиры должны знать своих подчиненных в лицо. И единственной надеждой в этой ситуации могла быть только гибель всего соединения, в котором «служил» спасенный из морской пучины легионер. А заодно и списков, где он числился под своим странным именем. Но это мнилось маловероятным. Однако, он уже начал, и теперь ему оставалось только блефовать до конца в надежде, что делопроизводство у римлян еще не достигло должной высоты.
Тем временем, центурион посмотрел на его ноги, видимо, решив, что сержант вполне здоров и бросил еще одну фразу, выходя из палатки. Из всего сказанного Федор понял опять лишь одно единственное слово — ornamentum, [19] но этого хватило. Он перекинул через плечо свой лежавший рядом кожаный ремень с мечом, и вышел вслед за центурионом.
Шагнув за пределы палатки, которая не охранялась, Федор, прищурившись от яркого солнца, увидел дорогу, протянувшуюся между
19
Оrnamentum — оружие (лат.).
Прямо перед Федором на дороге выстроились пехотинцы. Человек пятьдесят или больше. Похоже, тут собралась вся центурия, руководимая тем, кто его только что допрашивал. Все солдаты были одеты в кожаные панцири, усиленные в области сердца воинов железной пластиной размером примерно двадцать на двадцать сантиметров. Каждый держал в левой руке массивный щит с железной окантовкой по верхней и нижней кромке, похожий на те, что сержант видел на потерпевшем крушение корабле. Кажется, он назывался «скутум». В правой руке легионеры сжимали по два дротика. У всех, как и у Федора, справа, на кожаной перевязи, висел средней величины меч с широким лезвием. А шлем, прикрывываший голову и даже шею специальной пластиной, был увенчан султаном из трех красных перьев.
«Судя по всему, центурия гастатов, [20] — отметил про себя Федор, лихорадочно вспоминавший все, что он знал о римской армии, — то есть „молодых“, а не „опытных“-принципов или ветеранов-триариев. Никакой поклажи нет, идут „налегке“, только с оружием. Значит, либо службу по охране лагеря тащат, либо куда-то следуют согласно приказу».
Хотя слово «налегке» не очень подходило к амуниции этих солдат, — чего стоил один скутум, весивший почти десять килограммов.
20
Солдаты легиона в данный период, согласно Полибию, делились на четыре категории по опытности воинов. — гастатов (молодых воинов), принципов (опытных), триариев (ветеранов) и велитов («самые молодые»). Первые три категории — тяжеловооруженные воины, разбивались по манипулам. Последние (легкая пехота) — не имели собственных подразделений и распределялись между всеми манипулами из расчета 20 человек на центурию.
Манипула (120 человек) — основная тактическая единица легиона (при сто общей численности 4200 пехотинцев + 300 всадников. Хотя к началу Второй Пунической войны легион насчитывал уже 5000 пехотинцев). Манипула делится на две центурии (взвода) по 60 человек. Каждой центурией управляет центурион (капитан). Командир правого крыла носил прибавку Prior (передний) и управлял всей манипулой, центурион левого крыла носил прибавку Posterior (задний) Манипулы каждой категории солдат имели номер от одного до десяти (10 манипул гастатов, 10 принципов, 10 триариев). Ранг центуриона менялся в зависимости от его военного «стажа» и места службы. Первым манипулом триариев командовал примпил — старший центурион. Целиком звание центуриона звучало, например, так: Pilus prior secundae centuriae, — центурион правого крыла второй центурии триариев, где Pilus — triarii.
У Федора не было ни шлема, ни щита. Поэтому кое-кто из разглядывавших его с интересом легионеров даже позволил себе ухмыльнуться, глядя на нерадивого служаку. А некоторые смотрели на сержанта с сожалением, предвидя грядущие взыскания. Видимо, решили, что Федор где-то проворонил и то, и другое. Как припомнил Чайка, за потерю личного оружия в реальном бою, что приравнивалось к проявлению трусости, по законам римского легиона ему светил настоящий кердык. Могли лишить жалования, могли оштрафовать на всю зарплату, понизить в звании — но это, если очень сильно повезет. А если понижать дальше некуда, и легионер действительно уличен в трусости, то его подвергали самому позорному наказанию — увольнению из армии. Или просто забивали палками до смерти.
Но сегодня Федору явно повезло: центурион, видимо, знавший о катастрофе на берегу, принял его за жертву морской стихии и временно, до выяснения всех обстоятельств, смягчился. Лишь сказал что-то, сделав выразительный жест, истолкованный Федором совершенно правильно: «Встать в строй». Что он и сделал, укрывшись за последней шеренгой, чтобы не привлекать внимания. А центурия, повернувшись на право, бодрым шагом устремилась по дороге между палаток к видневшемуся в двух сотнях метров роскошному шатру.